Должно быть, так пытались давить на психику. Не видеть ничего кроме рясы и отливающих кровью чёток — это заставляло ведьму или ведьмака волноваться. Страх подобного передавался нам вместе с молоком матери. Все ночи, проведенные за тренировками самоконтроля, забылись. Подозреваю, что только гордость помогала мне не смотреть в пол, не сжиматься под ощущением липких прикосновений отчуждённых глаз, а ведь расстояние между мной и инквизитором по-прежнему оставалось безопасным.
—Ты знаешь, где мы находимся?
Верёвки стягивали грудную клетку, затрудняя дыхание. Абстрагируясь от боли, я прочистил горло:
—В церкви, полагаю.
—Ведомо ли тебе, почему ты оказался здесь?
— Существует ли правильный ответ, святой отец?
Безмолвие инквизитора нагнетало. Играло на оголённых нервах.
— Право, я не понимаю, зачем слугам Бога понадобился такой человек, как я?
—Мгм, — скупо отреагировал он, но всё же обдумав что-то, сделал короткий шаг. — Дети Дьявола становятся всё вероломнее. Ты тому подтверждение.
Что ж, попытка «не раскрыть себя» провалилась. Ему известно, кто я. Иначе, розарий не покачивался бы так угрожающе сейчас. Следовало ли ещё немного поиграть в дурака?
От невыносимой духоты волосы настолько вспотели, что даже не пушились. Они спадали на лицо и мешали. Вдохнув и выдохнув, спокойно интересуюсь:
—Я не совершил ничего, что противоречило бы пакту. Так отчего же меня приволокли в Дуомо, как какого-то преступника?
—Это не тебе решать, — на пару секунд инквизитор исчез, растворился в едком тумане. Но совсем скоро его безэмоциональный голос раздался вновь. — Свяжите ему руки за спиной. Пусть они увидят друг друга. Будет эффективнее.
Внутри всё похолодело. Они схватили кого-то ещё.
[1] Церковное название благовонного дыма от зажжения Ладана.
♝♝♝
Ряды скамеек тянулись бесконечной лентой, устремляясь к огромному витражному окну, в котором угадывалась восьмиконечная звезда. Считалось, что она указывала путь к небу и совершенству. Окажись я здесь гостем, а не пленником, возможно, оценил бы величие колон, искусность мозаики и бесконечность купола. Но я смотрел лишь на широкую спину идущего. Его походка была размеренной, почти нерасторопной. Подчиненные, не обряженные в рясы, не отступали от меня ни на метр. Оставалось лишь послушно следовать за инквизиторами.
Когда до мраморного престола[2] оставалось ни больше десяти метров, тело неосознанно подалось вперёд. Заметив это, меня ударили по коленям и заставили опуститься на дьявольски холодный пол. Подавив шипение, я тут же вскинул голову. Там, возле алтаря, двое послушников пытались отодрать разъярённую ведьму от инквизитора в облачении священника. Софья сидела на нём сверху, занося руку для ещё одного удара. Из губы мужчины текла кровь, но каждый раз, пытаясь её стереть, ему приходилось защищаться.
—Отпустите! — цедила девушка, метая взглядом молнии. Лучи солнца, проникающие через витражи, играли на её лице, предавая ему зловещее выражение. Осознав наконец, что палачей стало в разы больше, она позволила оттащить себя.
Пострадавший от кулака ведьмы поднялся. Пыхтя, он отряхнул белоснежный воротничок и подскочил к девушке.
— Этому учит ваш Бог? Оскорблять? Угрожать женщинам? — холодно бросила Софья.
Мужчина скривил губы в презрительной полуулыбке. У меня засосало под ложечкой.
—Же-е-енщинам? — наигранное удивление взбесило Софью, но она взяла себя в руки. — Бесовское отродье, да как ты смеешь упоминать Творца, своим грязным языком?!
Оглушительный хлопок отразился гулким эхом, противно прокатываясь по стенам зала. Голова Софьи дёрнулась в сторону, но она не издала ни звука. На светлой коже мгновенно проступили очертания крупных пальцев.
Инквизиторы возле меня выдавили из себя что-то похожее на издевательские смешки. Потеряли бдительность, болваны. Раньше со Стэнли мы часто связывали друг другу кисти, чтобы научиться высвобождаться из пут. Благодаря этому мои руки уже давно были свободны. Я выжидал удобного момента, но удар Софьи произвёл впечатление куда более сильное, чем должен был.
Перехватив концы верёвки,не мешкая, я оказался за спиной мужчины в чёрном. Перекинуть её через шею, натянуть, и ход игры переменился. Четверо инквизиторов замерли, испуганно таращась на своего начальника.
—Отпустите девушку,и мы уйдём с миром.
—Не дёргайся, Пабло, — отдал приказ мой пленник.
Интересно, моя невозмутимость раздражает других так же, как его — раздражает меня сейчас? Дабы сбить с него спесь, натягиваю верёвку чуть сильнее. Заметив это инквизиторы ослабили хватку на запястьях Софьи.
— Я сказал, стоять на месте. Он не убьёт меня. Иначе путь будет только один. Верно?
Ведьмака, нарушившего пакт, ждала печальная участь. И даже если до него не доберутся инквизиторы, то это сделают другие ведуны. Софья качала головой, отговаривая от столь безумного поступка. Но как выбраться иначе? Я покосился на четки, находившиеся так близко, перевел взгляд на лицо мужчины в рясе и не почувствовал ничего, кроме отвращения. Скулы выпирали, подобно острой бритве. Желтоватые глаза отблескивали чистым безумием, намекая, что такой человек способен на многое. И ничего из этого «многое» хорошего не сулит. Если он применит розарий, наши с Софьей силы будут заблокированы. Я не смогу переместиться. Не смогу вызволить нас.
«Думай, Фабьен. Думай». Глаза бегали по убранству зала, выискивая то, что пригодилось бы.
«Чем опаснее ситуация, тем изощреннее ты становился. Что случилось?» — ядовито плевался внутренний голос.
—Осторожнее! — вскрикнула ведьма и перекосилась.
Казалось, я получил крепкий удар под дых, но никто не притрагивался ко мне. Так действовали чётки. Вернее, одна из последовательностей, в которой их перебирают. Но человек, которого я держал, даже пальцем не пошевелил.
Слишком поздно я заметил, как у одного из них тоже был розарий. Отшатнувшись в поисках опоры, я потерял равновесие. Погрузился в темноту, но сохранил связь с реальностью.
Шаг. И мужчина склонился надо мной.
Шорох. И пальцы оттягивают волосы на затылке, запрокидывают голову.
— Скажи спасибо, что мне понравился ход с лодками. Иначе, вы станцевали бы на углях, — инквизитор отступает. — В молельный зал его. Её я приведу позже.
Тело всё еще находилось под действием проклятого перестука. Я пытался пошевелиться, вырваться, сделать хоть что-то, чтобы не оставлять Софью наедине с ним. Однако мягкое и успокаивающее «Всё хорошо» стало последним, что я услышал прежде, чем меня заперли в душной камере. Наполненной ненавистным благовонием.
[2] Имеется ввиду Святой Престол. Четырёхугольный освященный стол, который располагается в центре Алтаря. На нём обычно размещают крест, Евангеле и другие религиозные предметы.
♝♝♝
Церковное песнопение, лившееся в эти стены, словно через рупор, отвлекало от творящегося за дверью. Я тряхнул головой, будто пытался избавиться от лишних шумов, мешающих определять направление. Но выходило плохо. Протяжные строчки обволакивали тело, ложились зудом на кожу и тёрлись об неё, подобно обманчиво ласковой кошке. Внутри черепушки сидел человек с отбойным молотком и стучал. Стучал. Стучал. Умудрённые опытом ведуны называли это молельной комой. Смещая бусины розария, инквизитор читал особую молитву, считая, что так погружает врага в бессознательное состояние. Но уж лучше бы и впрямь терять сознание. Ведь на самом деле ведьмака отправляют на растерзание кошмарам. В эти мгновения вспоминается что-то, что происходило на самом деле. Что-то было всего лишь плодом манипуляций, отвратительными галлюцинациями, навязанными извне.
Казалось прошла целая вечность, как я начал бороться с мором. Затылок тянуло вниз. Хотелось прислониться к чему-нибудь и перестать удерживать эту тяжесть навесу. До сих пор я не попадался. Никогда. Даже будучи у края пропасти — ускользал. Всему виной старость?