Разочарование Софьи прошлось по мне дорожным катком.
◇◇◇◇◇
[1] — Не припомню, когда в последний раз ел такие вкусные блинчики. (фр.)
[2] — Благодарю тебя. (фр).
Глава 27. Софья
Всё шло из рук вон плохо. Катилось, чёрт знает куда. Я совсем не планировала того, что чувствую. Но я чувствую. С того момента, как переступила порог дома Фабьена, а, может быть, начала ещё раньше — когда он ворвался в штаб ковена, подобно непрошенному гостю. Подобно мне.
Бабушка не раз твердила, что помогать нужно только тем, кто пытается, но не способен себя защитить или тогда, когда тебя попросят. Назвать ведьмака беспомощным — язык не повернётся. И уж тем более он не собирался молить о помощи. Но разве меня когда-либо волновали чужие желания? Возможно, потому-то судьба и решила преподать урок. Показать, что бывает, если во время не уйти, не остановиться, а продолжить упорно лезть в чужой семейный улей.
Приступ откровенности со стороны Аннет обезоружил меня. Оставалось лишь теряться в догадках, почему она это делала, и молча наблюдать, как боль этой женщины обличалась в слова. Ужасные слова. Из тех, после которых хочется помыться.
«Я плакала, когда узнала, что беременна. Плакала, когда мне передали его в руки. Я плакала, потому что хотела избавиться от него, но не могла, — женщина горько усмехнулась и подняла взгляд на меня. — Знаешь почему? Потому что ОН не плакал. Странно правда? Фабьен улыбался и тянулся ко мне своими пухлыми крохотными пальчиками».
Аннет заново проживала фрагменты изнасилования. Она проводила меня по тяжёлым воспоминаниям, будто хотела поделиться самым страшным секретом — причиной, по которой она ненавидела собственного сына и любила. Изуродованной и противоречивой любовью. Мне было её жаль. Искренне. Однако я не понимала семью Вивьен. Было бы ложью, утверждай я, что до конца поняла и саму женщину. Не мне судить, как поступать правильно, моя жизнь пестрит глупыми поступками. Но как бы там ни было,ребёнок ни в чём не виноват. Аннет столько потеряла, пытаясь доказать обратное. Она может потерять ещё больше, ещё не начнёт жить. Не начнёт видеть сына, а не притворяться слепой.
Я доносила эту мысль с такой горячностью, что сейчас, вспоминая это, становилось неловко. Ситуацию не разрешить одними моими словами. Святая инквизиция, да я не могу разобраться с проблемами в собственной семье. И всё же я не вернула бы ничего из сказанного. Ни после того, как увидела проблеск перемен во взгляде Аннет. Да, это была песчинка, но, быть может, именно она превратится в пустыню, в которой эти двое наконец встретятся.
Голова трещала. Заснуть не получалось. Решение спуститься и выпить чего-нибудь освежающего родилось само по себе. Однако покинуть комнату я не успела. Стоило потянуться к ручке, как дверь распахнулась. Передо мной возник Фабьен.
Для надёжности бросаю взгляд чуть выше прикроватной тумбы, туда, где висели круглые часы. Любопытство и укол раздражения слились воедино. Три часа ночи, серьёзно? Неужели ведьмаку так скоро захотелось вновь поиграть на моих нервах? Я не собиралась вести с ним беседы. Ни сочувствие, ни что-либо ещё не заставят меня раскрыть рта.
— Знал, что ты не спишь, — мягко произнёс он, разглядывая меня из-под опущенных ресниц.
Если бы я была кошкой, то с радостью бы выпустила когти и сцарапала это безмятежное выражение с его лица. В реальности же пришлось стиснуть зубы и сощуриться.
На Фабьене была всё та же рубашка цвета спелой вишни, свободные брюки, которые, как и ожидалось, ничуть не измялись. Похоже, что он не ложился в постель. И лишь растрёпанные волосы, выгоревшие на летнем солнце, сглаживали идеальную картинку его образа. Чем он занимался, что его кудряшки спутались между собой? Запускал в них свои длинные пальцы?
—Хотел поговорить, — ведьмак вдруг подобрался: распрямил плечи и выпятил грудь вперёд. А вот его тон звучал уже менее уверенно.
Я покачала головой и устало произнесла:
— Наши разговоры ничем хорошим не заканчиваются. Уж лучше бы мы били посуду или швырялись ей друг в друга.
— Пылко, нам подходит.
Губы ведьмака сложились в полуулыбку. И да будут прокляты мои — захотевшие дёрнуться в ответ.
— Не понимаю, что такого чрезвычайного привело тебя ко мне ночью?
— Что-то очень неприятное. Изматывающее. И весьма чуждое мне.
Продолжать диалог хотелось всё меньше. А вот Фабьен на глазах загорался энтузиазмом. Вдруг замечаю, что он прятал одну руку за спиной. Примирительные цветы? Подобным меня не задобрить.
Потребовалось некоторое время, чтобы переварить происходящее. Во-первых, он действительно стоит передо мной в такой час. А во-вторых, в его руках булочки с корицей? Аккуратные улитки, слегка присыпанные сахарной пудрой. Обоняние заработало на полную мощь. Желудок, словно голодный щенок, жалобно зашевелился и приготовился скулить.
Что ж, аппетитные на вид, спору нет. Но это просто не имела смысла. Я начинала терять терпение, и Фабьен это видел.
— Они готовились под тщательным присмотром, maman. Так что будь спокойна за их съедобность.
Меня как громом ударило. Я смотрела на ведьмака широко распахнутыми глазами.
— Ты что пытаешься извиниться?
— Пытаюсь показать, что сказанное мной было ошибкой. Безосновательной ошибкой.
Ну да, это и называли извинением.
Хотела ли я этого? Возможно.
Ожидала ли подобного? Нет, конечно же, нет.
Думала, Фабьен будет вести себя как ни в чём не бывало. Я смирилась и в какой-то степени приняла этот факт. В конце концов, если бы мне сообщили нечто похожее, сомневаюсь, что смогла бы обуздать чувство.
По телу разлилось неуместное тепло. Это не было нормальным «прости, я не прав», но это, определенно, несло что-то гораздо более значимое. И дело не в том, что ведьмак выпекал для меня булочки, да и ещё так поздно. Он попросил Аннет помочь. Женщину, душившую Фабьена безразличием с первого его дня рождения. И он сделал это для меня.
Пришлось прокашляться, прежде чем предложить ему поесть их вдвоём.
— Совместный поздний ужин? — уточнил он.
Чисто технически, это было скорее ранним завтраком. Через три с половиной часа нам уже следовало ждать на остановке. Заснуть уже не получится, так почему бы не воспользоваться подвернувшимся шансом? К тому же, булочки и впрямь выглядели бесподобно. А ещё я могла бы сделать быстрый расклад. Подсказки нам точно не помешают.
Ведьмак воспринял мою заминку по-своему, двумя пальцами он взялся за мой локоть и потянул к выходу.
— Можем разбить несколько чашек из того сервиза, что в гостиной.
Кидаю на него подозрительный взгляд.
— У него отвратительный дизайн. Боюсь, у тётушки нет вкуса.
Так вот в чём дело. Но сервиз и правда выглядел нелепо. Грязно-жёлтый цвет скорее напоминал содержимое баночек для анализов, чем что-то приятное, вроде золота. Да и даритель подарка ценности сервизу не добавлял.
— Запомню это предложение, — я освободилась от хватки ведьмака и уже сама обвила его локоть.
Удивительно, но мигрень, мучившая меня пару минут назад, таинственным образом сошла на нет.
ℒℒℒ
Я напевала бессмысленный набор слов, прокручивая в голове посиделки с Фабьеном за чашечкой кофе. Вполне вероятно, что это было наше последнее мирное времяпрепровождение. От подобных мыслей становилось слегка грустно. Но тешить себя иллюзиями не самый надёжный выбор. Нить между мной и Фабьеном становилась всё короче, да и натягивалась всё сильнее. Кто знает, когда она станет короткой настолько, что нам придётся столкнуться лбами? Или губами.
«Перестань!», — оборвала я саму себя. Да что это в самом деле такое? Мысли о поцелуях, словно навязчивая реклама, постоянно крутились в голове. Поднимаю глаза и внимательно всматриваюсь в отражение. Губы, накрашенные двойным слоем тёмно-красной помады, изогнулись в подбадривающем жесте. Собранные в пышную косу волосы выбивались в нескольких местах, придавая образу некой романтичности. А вот красное шёлковое платье на тонких бретелях, хоть и выглядело в какой-то степени мило, таило в себе несколько далеко не невинных нюансов в виде глубокого выреза на спине. Стоит подобрать удобную обувь на случай, если придётся убегать, и я буду полностью готова к поимке Грааля.