Что? Кто-то из нас сказал, что, возможно, пластинки — по размеру они подходили.
— Пластинки? — задумчиво повторил Осборн. Он взял одну из желтых пластинок и вставил ее в пазы; она подошла. — Если пластинки, то скорее всего перед нами что-то вроде фотоаппарата. Ведь на желтых пластинках могут проступать не только чертежи и карты…
Мак-Кинли оторвался от своей работы и прислушался к словам Осборна. Вдруг лицо его просияло. Он взял с подстилки желтую пластинку и начал прилаживать ее к голубому прибору. Мы тем временем продолжали исследовать коробку со светящимся объективом.
— Ну, вряд ли это фотоаппарат! — сказал Петя Веневцев. Вот, смотрите — между объективом и пластинкой есть темная непрозрачная перегородка. Какой-то материал вроде графита.
— Ничего не значит, мой друг, — все так же задумчиво сказал Осборн. — Ничего это не значит. Совсем не обязательно, чтоб их фотоаппараты были похожи на наши. Изображения у них получаются другие — вы же видели, они подсвечены изнутри, выглядят рельефными. И потом — они как бы наложены друг на друга, проступают по очереди, не теряя при этом четкости и яркости. Этого нашими фотоаппаратами добиться нельзя.
— Может, это электронный фотоаппарат? — предположил Соловьев, тоже внимательно разглядывавший коробку.
— Вот именно! — обрадовался Осборн. — Очень может быть, что это электродное устройство. Ведь марсиане безусловно обогнали нас…
Мак-Кинли вдруг издал торжествующее восклицание. Все повернулись к нему. Он поднял вверх голубой прибор.
— Я добился-таки ответа! — сказал он. — Вы знаете, что это за штука? Это вроде нашего проигрывателя. Вот, пожалуйста! Вы вставляете пластинку в эту рамку. Тут внутри какое-то устройство вроде печатной схемы, — он открыл коробку, и мы увидели внутри лист с разнообразными по форме и величине углублениями. К нему были прикреплены разноцветные кристаллики; в одном углу листа находились два больших беловато-прозрачных кристалла. — Вот эти большие кристаллы — должно быть, что-то вроде батареи. Они должны давать энергию для питания прибора. А эта кнопка включает прибор. Вот тут, сбоку, ручки настройки, — Мак-Кинли повернул одну из них, она слабо щелкнула. — Ну-с, многое мне еще непонятно, но в общем решении, мне кажется, я прав.
— Да, это самое естественное решение, — сказал Соловьев, осмотрев прибор. — Должны же они как-то читать свои пластинки! Не на радиоприемник же их каждый раз класть и ждать, когда он испортится! — пошутил он, вспомнив Бершадского. Но сейчас-то этот прибор, видимо, не работает.
— Я займусь им, — пообещал Мак-Кинли. — Вот что, мисс Этель, взгляните тоже на эту штучку. Давайте посоветуемся может быть, удастся прямо тут же посмотреть, что там такое, на этих пластинках.
Этель принесла ящик с инструментами и материалами, уселась с Мак-Кинли в стороне, и они занялись голубым прибором. Мы тем временем продолжали осматривать находки.
Теперь по кругу пошел предмет, давно привлекавший общее внимание. Это был прозрачный шар диаметром около полуметра с большим круглым отверстием. Невдалеке от этого отверстия располагалась круглая пластинка, вся испещренная мельчайшими дырочками. Мы долго гадали, что бы это могло быть, пока Маша не сказала, что ей это напоминает головную часть скафандра.
— А ведь и вправду, пожалуй, скафандр! — радостно сказал Эдварде. — Очень похоже!
— Что же тут похожего? — возразил Томлинсон. — А как эта штука, по-вашему, подсоединяется к скафандру? Тут и нарезов нет, и ничего вообще.
— Да она, наверное, наглухо приваривается, как швы в наших защитных костюмах! — ответил Эдвардс.
Соловьев сказал, что это похоже на истину.
— А зачем эти дырки на пластинке? — начали спрашивать мы Соловьева. — И почему он не разбился?
— Пластинка — это, должно быть, какой-то специальный фильтр. Может быть, для защиты от земных бактерий, а, может быть, и для того, чтоб задерживать избыток кислорода. Если это марсиане, то для них в атмосфере Земли, несомненно, слишком много кислорода, и они должны защищаться от него. Почему скафандр не разбился? Ну, возможно, вначале упал на какую-то эластичную массу, а она за эти столетия исчезла. Ведь это был не взрыв и не пожар, а просто сильный толчок и падение. Живые существа, конечно, погибли — либо разбились в корабле, либо были поглощены трещиной или завалены обвалом при землетрясении. А сверхпрочные материалы, из которых был сделан корабль, и все приборы и приспособления пострадали меньше. К сожалению, очевидно, значительная часть обломков корабля упала в реку. И сейчас видно, что на террасе задержалось далеко не все. Из этих кусков корабля не соберешь, а больших я по телевизору пока не видел. — Он поднял с подстилки большой легкий осколок, подернутый какой-то радужной пленкой. — Вот это, несомненно, часть корпуса. Вы согласны, сэр Осборн?
— Да-да, разумеется! — согласился Осборн. — Я с интересом вас слушаю. Продолжайте, пожалуйста.
— Да вот, пожалуй, и все, — сказал Соловьев. — Сейчас ведь так мало можно сказать. Доставить бы только эти материалы благополучно домой! Богатый урожай! Вот завтра еще поработает наша «Железная маска», может быть, добавятся новые материалы. Но завтра надо будет постараться забрать все, что там есть. Я не вижу, где резервуар с ядерным горючим.
— Может, он в реке? — предположил Петя.
— Ну, что вы! Тогда вода стала бы радиоактивной. А ведь в этой воде мы отмывали робота и его добычу, и вот смотрите дозиметры ведут себя спокойно. Нет, в реке его нет, и надо быть осторожным. Его бы, в принципе, надо вытащить из ущелья и надежно захоронить. Но как? У нас нет достаточно толстых листов свинца. А запрятать его в скалу мы тоже не можем тут нужны саперы с взрывчаткой. Да и чем заделать отверстие в скале, если даже его пробуришь? Так что лучше нам его не касаться, этого горючего… И вообще поскорей выбираться отсюда…
— Арсений Михайлович, а почему этот шлем такой большой? — спросила Маша. — Что, у марсиан могут быть такие большие головы?
— Это и меня самого интересует, — оказал Соловьев. — Видите ли, астрономы считают, что разумные существа на других планетах устроены, в общем, по образу и подобию человека. То есть, не совсем, конечно, а в некоторых существенных чертах. У них может, например, быть несколько рук или несколько ног, но какое-то разделение между нижними конечностями, предназначенными прежде всего для передвижения, и верхними, с более разнообразными и сложными функциями, несомненно, должно существовать. Вы ведь помните, что говорил Энгельс о роли руки в развитии человека. Это, разумеется, верно не только по отношению к жителям нашей планеты. Значит, можно предположить, что у разумных существ будут руки и ноги разной формы и в разном количестве. Значит, положение тела разумного существа должно быть вертикальным, а не горизонтальным, как у животных. Вообще вряд ли Уэллс имел основания изображать марсиан в виде каких-то жутких кровожадных слизняков, которые и двигаться-то не могут без помощи машин! Очевидно также, что у такого существа должно быть минимум два глаза, чтоб обеспечить стереоскопичность зрения. И органы зрения, слуха, обоняния или еще каких-либо неизвестных нам чувств должны, вероятно, находиться в самой высокой части тела. То есть, голова в той или иной форме должна существовать…
— Ух, вы меня утешили! — сказал искренне пораженный Костя Лисовский. — Хорошо, что у них хоть голова есть. Братцы, вы представляете себе этакое шестиногое, шестирукое, шестиглазое чудище? Бр-р-р!
— А если они на тебя посмотрят, так скажут: что это еще за обрубок? — возразил Петя Вененцев. — И как он только держится на своих двух лапах? И что он успевает сделать двумя жалкими руками?
— И это верно! — согласился Костя. — Вообще-то, ребята, неплохо бы иметь еще хоть одну руку!
Разговор этот шел на русском языке. Я перевел его англичанам. Мендоса слушал, широко раскрыв свои черные глаза, и не смеялся.