Разговорчивый Захаров приуныл. Я искоса посматриваю на Иванова. Он, по обыкновению, немногословен, о чем-то сосредоточенно размышляет.
В Балашовской милиции нас ждут с нетерпением. Несколько раз звонили уже из горкома партии, звонил и прокурор области. Трагическая CMepjj> инспекторов потрясла весь город. Общественность требовала найти преступников и сурово наказать их.
Наскоро пообедав в столовой гостиницы, сажусь за изучение дневников Дергачева и Кошевого, принесенных женами погибших. Со страниц дневника на меня обрушиваются ряд фамилий наиболее злостных браконьеров, их характеристики. Сортирую фамилии по месту жительства и по количеству задержаний. Ведь наиболее вероятной версией об убийстве инспекторов является версия об убийстве браконьерами из мести. В общей сложности набралось свыше ста браконьеров. Со списком иду в кабинет к Захарову, где обосновался Иванов.
Начальник отделения уголовного розыска Архипов заглядывает через плечо в список и тут же высказывает свои соображения о каждой кандидатуре. Послушать его — преступление мог совершить любой из них и всех нужно арестовать завтра же.
Иванов говорит, что расследованию дела это принесет только вред. Мы должны найти убийц, а не заниматься «прочёсыванием».
Архипов что-то бормочет в свое оправдание и выходит из кабинета. Мы остаемся вдвоем с Ивановым, вооружаемся карандашами, бумагой…
Утром следующего дня приступаем к проверке намеченных версий. Отдельные группы работников милиции направляются в села, расположенные в районе убийства, для установления лиц, которые спустили лодки на реку до 16 апреля. К вечеру мы располагали нужными данными. Оказалось, что в Балашове таких лодок было 10, а в селах—12, но ни один из владельцев этих лодок не значился в списках браконьеров!
Проверка версии на Кабанина не дала результатов. Оказалось, что в день убийства он из села не выезжал и ружья не имеет.
— Вот привез Вам старика, — отрапортовал молодой оперуполномоченный Очеретин, — он занимался перевозкой пассажиров через Хопер у села Большая Грязнуха. Может сообщить, кто поднимался вверх по реке.
— Вы работали на переправе 16 апреля? — спросил я.
— Да, начал переправу в 6 часов утра, а в 11 ушел домой обедать. Потом снова возил людей с 3 часов дня и до позднего вечера. Кто проплыл вверх по Хопру? Я помню, что было три лодки. В первой находились трое мужчин и одна женщина. Возвратились они в 11 часов утра и за лодкой тянули большое дерево. Проплывал и наш механик колхоза с мотористом. Еще была лодка, большая такая, борта черные. В ней сидели старик и молодой парень. Возвратились они примерно в 6 часов вечера. За лодкой у них я видел несколько бревен. Вот и все.
— Нужно срочно проверить людей, находившихся в третьей лодке, — обратился ко мне Иванов. — Не исключено, что она поднялась по реке до Ветлянского затона.
Через несколько дней установили, что в ней находились Потаповы: отец и сын, из села Большая Грязнуха. Старый Потапов не работал, ранее дважды был судим за кражу. Сын его работал в Балашове на мельнице.
И вот передо мной сидит Потапов-отец, высокий, худой, в поношенном костюме… Он мнет в руках шапку, вздыхает и не поднимает глаз. Вид у него какой-то испуганный.
— Я никого не убивал! Почему меня привезли сюда? — вдруг заговорил старик.
— Почему вы решили, что вас пригласили именно по этому вопросу?
— Везде только об этом и говорят. Думаете, что если раньше сидел, значит и убийца? — вызывающе спросил Потапов.
— Никто так не думает. Вы ездили 16-го на лодке?
— Да. С сыном, за топляком. Выехали рано утром, а возвратились, когда солнце уже село. Несколько бревен поймали и привезли их.
— Где же вы их поймали?
Потапов некоторое время молчит, потом посмотрел в сторону и ответил:
— За Арзянкой. Там есть поворот. Около него попалась нам коряга, здоровая такая. Мы с Сергеем, сыном, значит, хотели ее взять, но не смогли, она зацепилась за кустарник. Мы поднялись выше по Хопру, там и поймали два бревна.
— Где вы повернули назад?
— Не помню, гражданин следователь.
— Ваш сын на допросе показал, что вы старый рыбак и хорошо знаете Хопер. Так ли это?
— Ну да, что из того?
— Как же вы не помните, в каком именно месте на Хопре были?
— Все сразу не упомнишь, — отрубил Потапов. — Доплыли почти до Смирнова ключа и вернулись.
— В котором часу вы проплыли мимо Арзянки?
— Точно не помню, но, кажется, в 12.
— Встречались ли вам еще лодки?
Потапов снова молчит и лишь на повторный вопрос нехотя отвечает:
— Нет, нам никто не встречался.
— Слышали ли вы выстрелы, крики?
— Что вы! Если бы слышали, сам пришел и сказал бы об этом. Разве не понимаю… такое дело…
Но поведение Потапова говорило об обратном. Непонятное волнение, обдумывание ответов, неестественное возмущение. И тут у меня возникла мысль, которую я решил проверить.
— Потапов, — обратился я к нему, — вот вам лист бумаги и карандаш. Нарисуйте, пожалуйста, русло реки Хопер от Грязнухи до Смирнова ключа. Отметьте все затоны и укажите время, когда вы проплывали мимо них. Ведь часы были и у вас, и у сына?
— Были, но я плохо рисую.
— Как сможете.
Несколько помедлив и, видимо, не понимая, зачем все это делается, Потапов корявыми пальцами осторожно взял бумагу, карандаш и стал наносить русло, изобразив его извилистой чертой, затоны в виде кружочков и против них поставил цифры. Пока он над этим трудился, в кабинет вошел Захаров. Спустя 15 минут Потапов возвратил лист, который мелко дрожал в его руке. Заметив это, Захаров многозначительно посмотрел на меня.
Потапов довольно точно обозначил имевшиеся затоны, кое-где даже указал их местные названия. Но меня обрадовало другое. Он нанес время и место своего нахождения, из чего стало очевидно, что они с сыном дважды проплывали мимо места происшествия. Первый раз в час дня, второй — во втором. Как раз в то время, когда, по нашему предположению, совершено убийство. Значит…
— Итак, вы утверждаете, что ничего не видели и не слышали? — продолжил я.
— Гражданин следователь, ей-богу, ничего не знаю. Если бы знал, все рассказал.
— Вы говорите неправду, — возразил я, внимательно следя за выражением лица Потапова. — В момент убийства инспекторов вы были на этом месте! — И я на его чертеже нанес кружок, где обнаружили трупы погибших.
Старик тупо уставился в нарисованную им схему и молчал. Он знал, что убийство было совершено в Ветлянском затоне, но не придал значения, видимо, поставленным ему вопросам. Лоб Потапова покрылся испариной. Он хотел что-то сказать, даже открыл рот, но промолчал.
— Вам нет смысла ничего скрывать.
— Хорошо, я все расскажу; Эх, ребята, страшное было дело… — начал Потапов.
Все застыли в напряженном ожидании. «Ну, — мысленно подгонял я старика, — рассказывай». Я не сомневался, что Потапов начнет говорить об убийстве. О чем же другом он мог сказать после такого вступления! Но нас ждало разочарование. Несвязным рассказом Потапов пытался убедить нас, что, проплывая во втором часу дня мимо Ветлянского затона, он и сын видели там две лодки, стоящие борт о борт. Одна, по его описанию, была лодка инспекторов, цвет второй и ее размеры он не запомнил, но пояснил, что видел на середине ее зеленый бензиновый бачок, из него сделал вывод, что на лодке стоял стационарный мотор. Во второй лодке сидел мужчина в темной телогрейке и, нагнувшись, что-то делал. Что же касается «страшного дела», то под этим Потапов подразумевал опасность, которая угрожала ему и сыну в то время; старик все удивлялся, почему тот мужчина их не убил.