М. И. Ловчиковой, в прошлом помощнику прокурора города Череповца, члену Вологодского областного суда (она была им в 24 года), а ныне работнику аппарата прокуратуры Ленинграда, всегда была чужда душевная сухость. Ей хотелось, чтобы все в жизни было красиво. Даже в мелочах. Не случайно на рабочем столе прокурора неизменно стоит ваза с ветками и листьями. Маргарита Илларионовна любит музыку, может специально поехать в Ригу, чтобы послушать орган Домского собора; наряду с книгами о воспитании подростков, пишет в свободное время стихи…
Получив письмо, она сразу же написала ответ.
Так началась переписка, продолжавшаяся шесть лет. Письма, которые приходили к Маргарите Илларионовне, не всегда были одинаковыми. В них были стыд и раскаяние, боль за прошлое, светлые мечты о будущем, мучительные сомнения. Дескать, он, осужденный, только однажды не смог побороть в себе дурное чувство, за что поплатился, а не будут ли люди шарахаться от него всю жизнь: «Преступник!»?
«Мне было восемнадцать лет, когда все это случилось. Я только окончил школу. Я мог бы уже успеть сделать многое. Но один миг слабости перечеркнул все мои мечты, стремления, желания. Я стал преступником, очутился в заключении. Мир для меня сузился в своих масштабах, изменился. Хорошо еще, что я, хоть и не совсем, но все же успел до этого сформироваться как человек. Поэтому я могу во многих случаях не только иметь, но и отстаивать свои взгляды, свои убеждения. И я останусь Человеком…».
Однажды Ловчикова послала своему подопечному набор открыток с видами Ленинграда. Там были Медный всадник на фоне голубого неба, здание Академического театра драмы имени А. С. Пушкина, старинные фонари сквера на площади Островского, новые городские кварталы. В ответ парень писал:
«Здесь, вдали от родного Ленинграда, как-то по-особому воспринимаешь его величие, гордую и строгую красоту. Почему же, живя на свободе, я ничего этого не замечал?
…Меня окружают люди очень разные. Неодинаковые жизненные обстоятельства привели их сюда. Одних — жалеешь, других — презираешь, к третьим относишься просто равнодушно. Даже на примере этих людей видишь, что жизнь полна неожиданностей. Одни оступаются, но вовремя находят в себе силы исправиться, другие, оступаясь, падают и не могут, а может, и не хотят подняться, постепенно теряют человеческий облик и становятся способными приносить только зло.
А есть среди отбывающих наказание люди неплохие, душа у них в общем-то чистая, они не потеряли способности понимать чужую боль и страдания. Они любят искусство, музыку, любят книги и природу и когда в разговоре вспоминают дом, родных и близких, слова подбирают теплые, нежные. И думаешь: что этих людей выбило из нормальной жизненной колеи? Что привело сюда? Ведь никто не готовит себя для жизни такой. Значит, проявилось однажды худшее, что было в человеке. А может, минутная слабость, неумение управлять своими чувствами и поступками, как было у меня? Потерял человек контроль над собой, не остановил других от преступного шага, и вот — причинил зло и людям и себе».
Юноша не только размышлял. Все эти трудные для него годы он сознательно готовил себя к новой, большой, настоящей жизни: честно трудился, окончил курсы машинистов, очень много читал, научился играть на баяне и гитаре, писал стихи. Порой сомневался: выдержит ли? Но даже и в этом чувствовалось, как крепнет его сознание, становится правильным восприятие жизни. И во многом ему помогали обстоятельные и доверительные письма прокурора, ставшего старшим другом, наставником, добрым помощником молодого человека в нелегкое для него время.
Через восемь лет, отбыв полностью наказание, этот молодой человек возвратился в Ленинград. Ловчикова помогла ему устроиться на завод, где долгие годы трудился его отец, так и не дождавшийся возвращения сына. Она и сама бывала на этом заводе: то выступала с лекцией, то проводила беседу, то приходила сюда, чтобы посмотреть, как трудится ее подопечный, поговорить о нем с мастером, с начальником цеха, рабочими, принявшими новичка в свою семью. Трудные годы закалили парня, а участие в его судьбе человека опытного, проницательного помогло ему определить свое место в жизни с твердой уверенностью, что прошлое никогда не повторится.