Как-то в детстве соседка, тетя Тая, матушка Лизиной подруги Юленьки, навесила на них ярлыки: дочери – «гуляка», Лизе – «читака». Девочки с малых лет дружили, а неразлучными были только до школы, пока Лиза не научилась читать. Юленьку же не усадить было за книги, она рвалась погулять, пообщаться с многочисленными друзьями, которых у нее всегда было море. Ничего с тех пор не изменилось: Лизу до сих пор не оторвать от книг, а Юленька кружится в вихре жизни и получает от нее истинное удовольствие.
С ужасом глядя на закомплексованную и болезненно скромную Лизу, при встрече с соседями не знающую, куда от стеснения глаза девать, тетя Тая радовалась беззаботной жизни своей любвеобильной и чрезмерно общительной Юленьки, которая всегда находилась в центре внимания состоятельных и перспективных потенциальных женихов. «Ах, какая она у вас замечательная, – льстиво улыбались ехидные соседки, встречая матушку Юленьки во дворе. – Как она ловко умеет управляться с мужчинами. Да они просто разум от нее теряют». Тетя Тая расплывалась в довольной улыбке, радуясь и за дочь, и за себя, умудрившуюся правильно воспитать единственное чадо.
Лиза и Юленька считались закадычными подругами, но можно по пальцам пересчитать дни, когда они были вместе – в кино и на танцах, куда Лизу невозможно было затащить даже силой, или в гостях у сверстников, где Лиза почти сливалась с чьей-нибудь тенью, чтобы не привлекать к себе внимания. Так и идут они по жизни с этими прилепившимися незримо, но намертво печатями: Лиза с головой зарылась в книги, разбираясь с тайнами выдуманных героинь и боясь возвращения в безрадостную и серую действительность, а Юленька продолжает коллекционировать мужей.
Сейчас Юленьке тридцать один год, и, похоже, останавливаться на своем четвертом муже она не собирается, готовая в любой удобный момент известить его о скором расставании из-за «несходства характерами».
Хоть и никудышными они были подругами, но то, что с детства жили по соседству и часто встречались на лестничной площадке, как говорится, нос к носу, да еще вдобавок являлись родственницами, пусть и дальними – седьмая вода на киселе, – крепко связывало Юленьку и Лизу. А потому и в гости друг к другу ходили, и дни рождения отмечали, правда, в основном с тетей Таей. Так как Юленька, как обычно, была занята и забегала только чтобы чмокнуть Лизу в щечку, всучить ей огромный букет роз и подарок, который наверняка получила от очередного мужа или кавалера. Потому как денег-то у нее своих отродясь не водилось из-за отсутствия работы, которой она пренебрегала, надеясь на щедрость рядом находящихся мужчин.
Уезжая, родители просили тетю Таю присматривать за Лизой.
«Горе-нянька! – думала Лиза. – Лучше бы она за своей дочерью присматривала».
Теперь получается, что во всем виновата тетя Тая?
Ну да, конечно, кто угодно, только не сама Лиза. И если продолжать так думать, с мертвой точки невезения ей не сдвинуться. Остается лишь принять за факт осознание того, что все-таки, и несмотря ни на что, она сама виновата в неустроенности своей жизни: не ту модель мира для себя выбрала. Живет теперь в своем далеком от реальности, иллюзорном мирке и мучается.
Да почему же сразу «мучается»?! А если и мучается, то совсем чуть-чуть. И то только потому, что Лизина свобода, которая окружающими воспринимается за одиночество, никому не дает покоя – ни родственникам, ни друзьям. Но особенно соседям, которые ежедневно при ее появлении перемывают ей и без того чистые косточки. Самой же Лизе скучать не приходится: книги, телевизор, компьютер и снова книги – какой-то замкнутый круг. Утонула напрочь в чужой придуманной жизни. Даже головы из этого болота не хочет высунуть, иначе тут же поймет, что ее собственная жизнь не удалась. А потому нужно как можно скорее погрузиться в новый книжный роман и снова забыть обо всем на свете. От греха подальше.
Лиза послонялась по своей небольшой однокомнатной квартирке, которую согласилась принять от родителей, – больше-то ей зачем? Они и не возражали, надеясь в скором времени заполучить свою неразумную дочь в лоно семьи. Самым большим богатством в этом жилище были, конечно, книги. Они по-хозяйски расположились на огромном стеллаже от пола до потолка, заняли целую стену единственной комнаты и, казалось, заполонили собой все небольшое пространство, не давая возможности отвлечься на что-то другое, кроме них, обогащающих пресную и глупую неинтересную жизнь неиссякаемыми знаниями и вековой мудростью.