— Ну что, — насмешливо спросила Софья, — наш институт место для вас не достаточно приличное?
— Еще не знаю, — серьезно взглянул на нее Русаков. — Надо будет самому съездить к вам и посмотреть.
— Милости просим, — Софья иронически склонила голову.
Русаков сухо сказал:
— Ирония здесь вряд ли уместна, Софья Михайловна. В конце концов, для меня это решение очень важное, я не собираюсь порхать с места на место. И вполне естественно, что мне хочется узнать как можно больше об институте, в котором я собираюсь работать.
— Извините, — вежливо сказала Софья. — А теперь скажите откровенно — обязательно нужно было назначать этот разговор на полночь? Я не уверена, что меня сейчас пустят в гостиницу.
— Вон что, — Русаков пасмурно взглянул на нее, — вы, значит, тоже решили, что я набиваю себе цену?
— Да нет… Но мне показалось, что можно было бы поговорить и днем.
— Конечно… Минут десять, да и то никакой гарантии, что нас никто не прервал бы… Не забывайте, что мое законное место не на сборке, а в КБ, куда вас, кстати, и не пустили бы.
— Вы что, в две смены работаете?
— Нет, — бесстрастно уточнил Русаков. — В те дни, когда я помогаю наладчикам, я могу выходить с обеда… если пожелаю, конечно. — Он взглянул на часы. — Давайте прощаться, а то вас и в самом деле не пустят… Значит, так: в июне я приеду в Долинск, и мы окончательно решим. Если, конечно, до тех пор вы не найдете другого варяга, — насмешливо добавил он.
— Если вы хотите показать, что не слишком цените наше предложение… — начала было Софья, но Русаков перебил ее:
— Отнюдь нет, уважаемая Софья Михайловна. Более того, мне очень хотелось бы сразу согласиться на него, но не в моих правилах давать обещания, если нет полной уверенности, что я смогу выполнить их. Судя по всему, ваш институт лучшее, на что я могу сейчас рассчитывать, да и ведомство у вас богатое, денег на новую технику жалеть наверняка не будет. А кроме того, я думаю, что мы с вами можем неплохо сработаться.
— Ну что ж, будем надеяться…
На Майские праздники Софья уехала в Долинск и откровенно рассказала Куликову о разговоре с Русаковым. Тот, выслушав ее, саркастически хмыкнул:
— А у него случаем нет наполеоновского комплекса?
— Пожалуй, просто честолюбив.
— Это не так уж плохо, — задумчиво сказал Куликов. — Лишь бы дело свое знал.
— Инженер он отличный, все так говорят.
— Смотри сама, тебе с ним работать.
— Я-то хоть сейчас бы взяла его.
— Ну, а что я еще могу? — развел руками Куликов. — Пусть едет сюда, смотрит сам. Молочных рек и кисельных берегов обещать не будем, чем богаты, тем и рады.
В мае Софья на курсы не поехала — заболела Маринка. Русаков приехал в июне, как и обещал, — курсы к тому времени закончились, — два дня Софья знакомила его с институтом, свела с руководителями отделов и с удивлением обнаружила, что Русаков очень неплохо разбирается в чисто математических вопросах. Когда она сказала ему об этом, он небрежно ответил:
— А я, знаете ли, инженер скорее по необходимости. И, между прочим, сам эксплуатацией машин заниматься не собираюсь.
— Как так? — опешила Софья. — А… кто же будет?
Русаков внимательно посмотрел на нее и с досадой сказал:
— Да ведь мы, кажется, уже говорили об этом. Машину я, разумеется, запущу, инженеров-«эксплуататоров» подготовлю, они и будут кнопки нажимать.
— А… — с облегчением вздохнула Софья. — Я не так поняла вас. Значит, вы согласны?
— Да, — сказал Русаков. — Но несколько условий.
— Слушаю.
— Первое — относительно людей. Давайте договоримся, что без моего ведома вы никого принимать не будете. По-моему, желание с моей стороны вполне естественное.
— Согласна. Дальше?
— Еще вот что. Вы должны избавить меня от так называемой черновой работы, а именно подготовки помещения, выбивания всяческих материалов и фондов, отчетности и тому подобного. Найдите какого-нибудь пробивного мужика в завхозы. Поверьте, этот «аристократизм» прежде всего в интересах дела.
Софье пришлось согласиться и с этим.
— Что еще?