— Конкретно? — спросил Куликов.
— Пожалуйста. Вон один объект у вас перед глазами, — Кент кивнул на окно, где виднелась трехсотметровая метеорологическая вышка. — Сейчас сбором и обработкой информации с одной только этой вышки у вас занимаются несколько десятков человек, так?
— Так, — подтвердил Куликов.
— А если мы создадим управляющий центр, — заметьте: не просто вычислительный, а именно управляющий, — достаточно будет двух-трех человек. То же самое можно проделать с аэрозольным корпусом и другими объектами.
— Что ж, идея заманчивая, — протянул Куликов, — но осуществима ли она?
— Пока нужных для этого машин и внешних устройств нет, но они уже разрабатываются и в ближайшее время обязательно появятся. Но позаботиться о них нужно заранее.
— Разумно, — согласился Куликов. — И все же о миллионах пока речи быть не может. Давайте-ка поближе к прозе жизни.
Часа полтора они обсуждали, что нужно сделать в первую очередь, и наконец составили общий план. Кент по мере обсуждения все больше мрачнел. Куликов наконец подвел итоги и решительно сказал:
— Все, прения прекращаем. С этими предложениями, — он кивнул на исчерканные листки, — уже можно ехать в главк. Но и то должен заранее предупредить, что нам обязательно что-нибудь срежут.
— Ну, еще бы, — язвительно сказал Кент. — Надо же и главку поработать.
— Напрасно вы так настроены, милейший Иннокентий Дмитриевич, — добродушно сказал Куликов. — Нам с Константином Игнатьичем и без того придется здорово попотеть, чтобы отстоять ваши предложения. Да и его самого мне еще нужно убедить.
Но Константин Игнатьевич, директор института, согласился на их предложения сразу. Софья была при этом. Выслушав своего заместителя, Константин Игнатьевич подумал немного и вздохнул:
— Я, к сожалению, ничего не смыслю в этом… Давайте будем пробивать.
И размашисто расписался на докладной записке, составленной Софьей и Куликовым. Подумав еще немного, предложил, глядя на Софью:
— Надо бы для солидности вашу лабораторию в отдел преобразовать, а?
— Рано еще, — буркнул Куликов. — Разве что через годик.
— Ну, через годик так через годик, — покладисто согласился Константин Игнатьевич.
18
Через полгода Софья стала завотделом, а Кент самым молодым в институте завлабом. А пока что он, ведущий инженер вычислительного центра, развил бешеную энергию, внедряя машинные методы. И сразу посыпались на него жалобы. Жаловались и Куликову, и Софье. Русаков чересчур самонадеян, нетактичен, изменяет задания, даваемые программистам, а то и вовсе отменяет их, и вообще ведет себя хозяйчиком, будто машина его личная собственность. А вскоре разразился маленький скандал. Один из завлабов, Абросимов, выйдя из отпуска, обнаружил, что Русаков самовольно изменил задание, которое он дал своей программистке, и явился к Куликову, кипя негодованием. Куликов, вызвав Софью и Кента, приказал:
— Разбирайтесь при мне, а я послушаю.
Абросимов, едва сдерживая бешенство, обратился к Софье, словно Кента и не было рядом:
— На каком основании ваш подчиненный изменил мое задание? И до каких пор это будет продолжаться? Я уже дважды просил его не вмешиваться не в свое дело!
— У меня несколько иные понятия о своем деле, — сказал Кент.
— Я не с вами разговариваю! — резко бросил Абросимов.
— И все-таки придется говорить со мной, — повысил голос Кент. — Я сам привык отвечать за все, что делаю!
— Ваше дело — предоставить программистам исправно работающую машину! — почти выкрикнул Абросимов.
Куликов легонько постучал карандашом по столу.
— Спокойно, Анатолий Максимович, спокойно…
Кент спросил:
— Вы разобрались в тех изменениях, которые я внес в ваше задание?
— И не собираюсь разбираться! Я требую, чтобы мои задания неукоснительно исполнялись в том виде, как я их даю! Я, в конце концов, кандидат наук и как-нибудь сам в состоянии разобраться, что именно мне нужно решать!
— Вот именно — как-нибудь, — сказал Кент. — А я предпочитаю, чтобы машина работала не как-нибудь, а хорошо. Изменения, сделанные мной в вашем задании, вызваны тем, что вы, не дав себе труда как следует подумать…
— Что?! — громким шепотом спросил Абросимов.