Все еще было рано, но он не спускал глаз с подъезда, боясь пропустить сына. И он наконец вышел, радостно улыбаясь чему-то, — может быть, просто солнцу, ударившему в лицо?
Кент завел мотор и, подождав, пока Сашка скроется за углом, медленно выехал со двора.
На его оклик сын вздрогнул и тут же остановился, втянув голову в плечи, и наконец медленно повернулся.
— Здравствуй, сынок.
— Здравствуй… папа, — быстро проглотил слово его сын, не двигаясь к нему.
— Садись, довезу тебя до школы.
Сашка медленно прошел несколько шагов, отделявших его от машины, неловко взобрался на сиденье.
Они не виделись все лето — в прошлый его приезд Сашка был в лагере, а перед этим они ездили в отпуск, — Кент отметил, что сын вытянулся, похудел и, кажется, стал еще больше похож на него.
— Ну как ты? — бодрым, уверенным — так ему казалось — голосом спросил Кент.
— Хорошо.
— Я, понимаешь, думал после обеда к тебе приехать, но еще не знаю, смогу ли задержаться, мне могут из Москвы позвонить, вот и решил с утра пораньше, на всякий случай, если не удастся больше увидеться.
Тонкие, худые руки его сына крепко сжимали ручку портфеля, на повороте его качнуло к Кенту, пригнало на секунду, но он тут же схватился за поручень на дверце и выпрямился.
Школа была близко, на машине весь путь занял не больше минуты. Кент остановился, взглянул на часы.
— Ну что, минут десять у нас есть, да?
— Да, — тихо сказал сын.
— Ну, расскажи о себе немного… Как в школе?
— Нормально. Мы же только начали учиться.
— Ну да, конечно… А как летом, хорошо отдохнул?
— Да. — Сын взглянул на него и тут же отвел взгляд. — Были на Азовском море.
— Я знаю. Много купался? Ты уже хорошо плаваешь?
— Не очень, — неохотно признался сын. — Метров тридцать всего проплываю.
— Ничего, еще научишься.
Сын молча смотрел на часы на приборном щитке. Кент перехватил его взгляд.
— Да ты не беспокойся, они спешат. — Он перевел стрелки назад. — А тебе, наверно, уже тоже можно часы носить? В классе есть у кого-нибудь?
— Да, у двоих.
— Тогда знаешь что? Если я сегодня не смогу выбраться к тебе, то приеду недели через две и мы съездим в магазин и купим тебе часы. Сам выберешь, какие захочешь. Договорились?
— Хорошо.
— А пока на́ вот тебе, — Кент дал ему набор фломастеров. — Это французские, двенадцать цветов.
Сын осторожно, словно боялся обжечься, взял у него блестящую цветную коробку.
— Спасибо… папа.
Он мучительно покраснел, и Кент отвернулся, ухватился обеими руками за руль. Так промолчали они, отец и сын, остававшуюся им минуту.
— Ну, иди, тебе уже пора, — сказал наконец Кент, повернувшись к нему и улыбаясь.