– К чему столько слов, Лариса? – Я опустилась в кресло и переложила телефонную трубку в другую руку. – Это все прекрасно и наверное чертовски правильно… то, что ты сейчас говоришь… Только я, ей богу, никак понять не могу, что ты все-таки от меня хочешь, к чему все эти разговоры, спешка, секретность?
– Не прикидывайся дурочкой, Полина. – С досадой отозвалась собеседница. – Юленька, хочешь ты этого или не хочешь, многое меняет в вопросе наследства…
– Не хочется тебя расстраивать, Лариса. – Перебила я. – Но если нет бумаг, доказывающих правдивость твоих слов, то и проблемы тоже вроде как нету… Я ничего не имею против твоей дочери, но Семен никогда не говорил со мной о том, что у него есть дети…
– То, что мы не успели оформить Юлю по всем правилам, ничего не меняет. Семен сказал мне, что у нотариуса есть подписанная им лично бумага, в которой все, как положено, про девочку написано. К тому же он не раз говорил мне, что ребенок для него стал именно тем смыслом, который он всю жизнь искал. С того момента, как он с Юленькой увиделся впервые, он дал себе слово, что все сделает для нее…
– Ты намекаешь на то, что в новом завещании он все отписал дочери? – Напрямик спросила я.
– Я практически уверена в этом. – Слегка замявшись, признала Лариса. – Иначе зачем бы ему вообще менять свою волю?
– Возможно. – Слегка подумав, согласилась я. – Когда, наконец, я услышу, что в таком случае ты хочешь от меня?
– Я уже говорила… Я бы не хотела скандалов и пересудов вокруг своей дочери… – Лариса говорила медленно, старательно выбирая подходящие слова, я терпеливо ждала, к чему же в конце концов приведут ее размышления. – В отличии от Ирины Матвеевны я понимаю, что брачный контракт, когда бы он не был составлен, по юридической силе не уступает завещанию… По крайней мере судебный процесс для нас обеих может оказаться не легким и растянуться на неопределенное время… Короче, я готова поделиться. – Решительно закончила она. – У Семена внушительное состояние, думаю, мы обе будем не в обиде. Тем более, что это и по совести правильно будет. Ты его жена, я мать его единственного ребенка…
– А как же насчет улик, которые указывают на то, что я приложила руку к смерти мужа? – С насмешкой напомнила я. – Или при удачном раскладе на такие мелочи, как убийство твоего «горячо любимого» Семушки, ты вполне готова закрыть свои красивые карие глазки? Может, даже и спасибо мне скажешь? Ну, не сейчас, а потом когда?нибудь… Месяца через два?три, когда виллу на Багамах для себя и вашего любимого отпрыска прикупишь?
– Я не понимаю тебя, Полина… – От растерянности Лариса даже начала слегка заикаться. – Что ты хочешь добиться таким поведением? Я предлагаю тебе вполне разумные вещи, а ты глупости говоришь… Ты что предпочитаешь все-таки судиться со мной и получить все наследство полностью? Но ты же умная женщина и должна понимать…
– Я уже сказала вчера и тебе, и Ирине Матвеевне, что не намерена ни с кем судиться. Это вы постоянно угрожаете мне несуществующими уликами …
– Улики вполне реальные…
– Пусть так. – С досадой отмахнулась я. – Хотя тогда не совсем ясно, какого лешего вы ко мне с ними зачастили? Сдайте их милиции, и тогда путь к деньгам безо всяких переговоров с такой принеприятнейшей для вас личностью, как я, будет открыт и свободен. Проще ничего и придумать нельзя. Что?то не верится, что тебе так уж сильно хочется со мной делиться…
– Скажи наконец, что ты думаешь по этому по поводу… Ведь теперь в связи с обстоятельствами многое изменилось…
– Только не для меня. Я говорила и повторю еще раз, я в точности исполню любую волю, которую мой муж посчитал нужным выразить в своем завещании… – Устало напомнила я. – Я так решила, и ему я обещала то же самое… Поэтому на мое поведение то, что написано в этой бумаге, сейчас уже повлиять не может… Не стану душой кривить, мне не хотелось бы остаться после смерти супруга без копейки денег и крыши над головой… Хотя этого, конечно, не случится. В любом случае, Семен твердо обещал мне позаботиться о моем будущем. А все остальное пусть идет своим чередом. Я предпочитаю не гадать, а спокойно дождаться шести часов, когда нотариус огласит официальную версию последней воли Семена. Раньше мы все равно дальше разговоров и скандалов не продвинемся…
– Но я хотела заранее прийти с тобой к соглашению, чтобы не устраивать сцен и пререканий на людях… – Упорно продолжала настаивать на своем Лариса.
– Можешь быть уверена, я до такого в жизни не опущусь. – Твердо пообещала я. – Даже если муж оставит меня голой, босой и голодной…
– Я не верю тебе, ты что?то задумала, поэтому и ведешь себя так нагло и вызывающе… – Пошипела в бессильной злобе собеседница.
– Твое право. Каждый, как говорится, меряет по себе… – Спокойно ответила я. – У тебя все? Или есть еще какие?то потрясающие новости? Тогда до вечера. – Так и не дождавшись от растерявшейся Ларисы ответа, закончила я и нажала рычаг телефона.
– Круто ты с ней! – Я вздрогнула от неожиданности. В дверном проеме я увидела улыбающуюся Анжелу. – Насколько я понимаю, госпожа Колесникова с самого утра посчитала нужным почтить тебя своим вниманием…
– И не говори. – Вздохнула я. – Только проснулась, вернее, если точной быть, еще и проснуться толком не успела, а воронье уже раскаркалось… Мало мне вчера было бесед с разъяренными дамочками, думала, хоть сегодня перед похоронами меня больше дергать никто не станет… Вчера свекровь чуть до печенок не достала, сегодня бывшая любовница мужа…
– Она что, вчера уже прискакала? – Удивилась Анжела. – Я, честно говоря, думала Ирина Матвеевна устала достаточно сильно, все-таки день тяжелый выдался, а она уже далеко не девочка… Интересно, что такого срочного она пожелала тебе сообщить, что не поленилась на ночь глядя из дома выползти?
– Да ничего особенно срочного… – Пожала плечами я. – Хотя она, скорее всего, так не считает. Насчет завещания волнуется… Боится, что любимый сынок оставит ее на старость лет без средств к существованию…
– Как думаешь, мог Семен с ней так поступить? – С интересом посмотрела на меня Анжела.
– Да кто его знает… – Пожала плечами я. – Ирина Матвеевна мне столько крови выпила, что я даже думать об этом не хочу, не то что переживать за ее будущую судьбу…
– Ну, ты Полина и сама с ней не больно любезно обращаешься, честно говоря, меня удивляет твое полнейшее нежелание идти хоть на какие-то компромиссы со свекровью. Она конечно стерва порядочная, не спорю… кого хочешь с потрохами сожрать может и не поперхнется даже… Но раз уж ты решилась выйти за Семена и связать свою судьбу с жизнью его семьи, то может, стоило как-то попробовать…
– Ты не знаешь, о чем говоришь. – Вздохнула я. – Договориться с этой женщиной невозможно… Она из вредности будет твердить, что черное это белое, а белое это черное, лишь бы разозлить человека посильнее.
– Но ты могла бы …
– Я не могла! – Раздраженно перебила подругу я. – Семен никогда не просил меня делать этого! Напротив, он принципиально не желал сделать хоть что?то, что могло бы улучшить мои взаимоотношения с его матерью. Он специально подогревал эту неприязнь, подзуживал, подкалывал, преднамеренно создавал все те неприятные и двусмысленные ситуации, из которых потом мне приходилось выпутываться самостоятельно…
– Ты раздражена и мне кажется, слегка сгущаешь краски. – Осторожно заметила Анжела. Вообще, тебе бы отдохнуть не мешает, подруга… Уехать куда?нибудь подальше от всей этой нервотрепки и дрязг. Честно говоря, последнее время ты выглядишь не самым лучшим образом…
– Ничего удивительного. – Я мельком глянула на себя в огромное зеркало, занимающего практически все пространство над изголовьем шикарной коллекционной кровати в стиле какого то из французских королей, Людовика четырнадцатого, кажется… Или пятнадцатого, не помню, что там насчет этого Семен говорил… Зрелище меня особенно не порадовало. Круги под глазами, кожа бледноватая, волосы тоже как?то потускнели.
– Ты сама то чего ожидаешь от Семена? – С любопытством посмотрела на меня подруга.
– Чего я могу от него ожидать, интересно? – Изумленно посмотрела на подругу я. – Он умер, если ты забыла. Мы к одиннадцати должны быть в похоронном бюро, а потом поедем на кладбище, провожать его в последний путь…
– Да помню я. – Поежилась Анжела. – Разве такое забудешь… Я завещание имею ввиду. Ты хоть в курсе, что там по последней воле мужа тебе причитается?