«учтиво, как у посторонней», поцеловал руку. (Курсив мой. — Н. Д.)
За что? Почему он так холоден, так внутренне груб с женой — при всей внешней учтивости,
трижды замеченной Толстым?
Мы ничего не знаем об истории этого брака, но легко можем представить себе, как все было.
Вечера в светских гостиных и балы в блестящих залах — князь Андрей ездил на них, потому что
надо же куда-то ездить и, кроме того, вся жизнь знатного Петербурга проходит здесь; он танцевал с
женщинами, потому что на бале нужно танцевать (так он сам скажет позднее), и женился потому,
что нужно же когда-нибудь жениться, а девушка была хорошенькая и веселая, ее приподнятая верхняя
губка казалась «ее особенною, собственно ее красотой...» Он женился на прелестной девушке — и
она вышла замуж за красивого, блестящего, богатого и знатного человека; кого винить в том, что этот
брак обернулся горечью и страданиями для обоих?
В гостиной Шерер «всем было весело смотреть на эту полную здоровья и живости хоро-
шенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение», и мы не сразу понимаем, что раз-
дражает князя Андрея. Но дома, войдя в кабинет мужа, княгиня продолжает «тем же кокетливым то-
ном, каким она обращалась и к посторонним»:
«— Отчего, я часто думаю... отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messieurs, что на
ней не женились...»
Она говорит это своему мужу и двадцатилетнему Пьеру — о сорокалетней Анне Павловне Ше-
рер. Кто из них должен был жениться на Анне Павловне?!
Князю Андрею опостылел этот кокетливый тон, эта легкая болтовня, это нежелание задумы-
ваться над своими словами — но ведь раньше, совсем недавно ему все это нравилось!
Как и всякая женщина, маленькая княгиня не может понять, что ее очарование уже не произво-
дит впечатления. Она ведь не изменилась, она всегда была такой. Почему же Андрей больше
не восхищается ею?
Она по-своему заботится о муже: «Я ему все говорю: здесь он адъютант у дяди, самое бле-
стящее положение... Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель-адъютантом... Мы с
Анет говорили, это очень легко было бы устроить...»
Удивительно: мы, едва знакомые с князем Андреем, видевшие его совсем недолго в гостиной
Шерер, уже поняли: этот тон и этот разговор невыносимы для него, глубоко ему отвратительны — а она,
его жена, не понимает этого. Но ведь искренне не понимает и страдает от своего непонимания:
«Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбу-
ждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками
на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, бы-
стро, но слабо помахивающей опущенным хвостом».
Легче легкого осудить, княгиню: глупа, легкомысленна, труслива... Но как случилось, что ум-
ный взрослый человек — не мальчик! — женился на ней? Что привлекло его раньше и почему теперь
каждый шаг жены раздражает его? Что же ему теперь делать, раз она стала его женой и ждет ребен-
ка? Разве это благородно — ежеминутно унижать ее учтивой холодностью, нескрываемым раздраже-
нием? Вовсе непросто решить все эти вопросы. Толстой знает: никто не виноват в том, как сложилась
жизнь молодой семьи Болконских, — и оба виноваты, и никто не может изменить того, что случилось,
потому что отношения двух людей легко разрешимы только со стороны, а изнутри все сложно.
«Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь — не по мне!»
Так ответил князь Андрей на вопрос, зачем он идет на войну. «Гостиные, сплетни, балы, тще-
славие, ничтожество — вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь
на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь».
Вот почему мы прощаем князю Андрею его обращение с женой — потому что видим: он му-
чается, несчастлив, страдает, судит себя, потому что жизнь, которую он ведет, не по нему!
Через несколько недель князь Андрей привезет жену туда, где он вырос, в тот воздух, кото-
рый сформировал его. В старом доме Болконских в Лысых Горах столкнутся два мира: в одном из
них будут жена князя Андрея и лживая француженка мамзель Бурьен; в другом — старик Бол-
конский и князь Андрей. Сестра его, княжна Марья, попытается примирить эти два мира, но
они непримиримы — и душой княжна Марья все равно останется с отцом и братом.
Вот молодые Болконские входят в дом отца. Маленькая княгиня поспешно идет к княжне Ма-