блюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной».
4
Пьеру, воспитанному за границей и впервые попавшему на вечер, где, он знал, «собрана вся
интеллигенция Петербурга», — Пьеру не скучно: он ждет умных разговоров, «у него, как у ребенка в
игрушечной лавке», разбегаются глаза. Пьеру все внове.
Может быть, семь лет назад в той же гостиной двадцатилетний князь Андрей Болконский таким
же робким, наблюдательным и естественным взглядом смотрел на гостей Шерер. Теперь он знает
им цену. Ему двадцать семь, и один Пьер может вызвать дружеские и нежные ноты в его голосе.
«— Вот как!.. И ты в большом свете?» — спросил князь Андрей.
«— Я знал, что вы будете, — отвечал Пьер».
Конечно, он сказал правду — но не всю правду. Не только из-за князя Андрея Пьер приехал к
Шерер. Ему интересно — вот что привлекает к нему Андрея и пугает Анну Павловну; ему интересны
люди, их разговоры, он д у м а е т — не о том, о чем все посетители этой гостиной, — не о своей карье-
ре. Ему интересно.
«— А обо мне что говорить?» — в тот же вечер скажет Пьер князю Андрею. — «Что я такое?
Je suis un batard. Я незаконный сын!»
Унизительное и неопределенное положение в свете угнетает Пьера. Кто он: граф Безухов или
просто мсье Пьер, даже без фамилии? «Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к
людям самой низшей иерархии в ее салоне». Красавица Элен не замечает его, хотя живет с ним в од-
ном доме, — Пьер поселился в Петербурге у князя Василия, родственника своего отца. И князь Василий
отзывается о нем небрежно: «Образуйте мне этого медведя...» Один Андрей не заботится о том, граф ли
Безухов перед ним или кто другой. Один Андрей любит Пьера такого, какой он есть...
Поначалу эта дружба удивляет: они же такие разные! И семь лет разницы — много, когда одно-
му из друзей двадцать. Эти семь лет отразились в том «вы», которое говорит Пьер Андрею, и в «ты»
Андрея, странном в устах этого сдержанного человека. Где и когда они успели так близко позна-
комиться?
Скоро мы прочтем в письме сестры князя Андрея, что она знает Пьера с детства. Их отцы —
старики Болконский и Безухов — екатерининские вельможи; нет ничего удивительного, что дети могли
быть знакомы. Но теперь, когда они стали взрослыми, что объединяет их?
В гостиной Пьер все время ждет случая, чтобы ворв а т ь с я в разговор. Анна Павловна, «ка-
раулившая» его, несколько раз успевает его остановить —и все-таки Пьер прорывается: он объясняет
бежавшим от революции и Наполеона французам-эмигрантам, что Наполеон — великий человек и
революция — великое дело.
«— Нельзя, mon cher, везде все говорить, что только думаешь», — заметит ему позже князь Ан-
дрей.
Сам он не станет так уж прямо высказывать свои мысли в салоне Шерер. Но и скрывать их
князь Андрей не намерен: усмехаясь, «прямо глядя в лицо Анны Павловны», он дважды повторяет
слова Наполеона: понимайте, как хотите; да, он идет воевать против великого полководца, но не станет
поносить его вместе с бежавшими из Франции аристократами; до этого князь Андрей Болконский не
унизится. Разделяет ли он мысли Пьера о том, что «революция была великое дело»? Этого мы не
знаем, но одно ясно: князь Андрей уж скорее с Пьером, чем с виконтами, аббатами и фрейлиной Ше-
рер.
Оба они на перепутье, и это объединяет их. Все гости Шерер твердо знают, чего хотят, к
чему стремятся. А Пьер не знает: вот уже три месяца он живет в Петербурге и выбирает себе карье-
ру. «Ну, что ж, ты решился, наконец, на что-нибудь? Кавалергард ты будешь или дипломат? — спро-
сил князь Андрей...
—
Можете себе представить, я все еще не знаю. Ни то, ни другое мне не нравится».
Ведь и князю Андрею ни то, ни другое не нравится, потому он идет на войну, потому так раз-
дражен и недоволен светом.
«Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в
высшей степени соединял" все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно
выразить понятием — силы воли». Но сам Аид-рей говорит о себе: «я конченый человек», он искрен-
не убежден, что жизнь не удалась, мечется, ищет выхода...
А может быть, с этого и начинается человек — с недовольства собой, с поисков и метаний?
Я очень люблю Пьера — прекрасного, толстого, неуклюжего Пьера, с его очками и растерян-
ным взглядом, с его сильными добрыми руками, с его приступами бешенства, с его ожиданием счастья
и постоянными бедами, но больше всего я люблю в нем его постоянную борьбу с самим собой, и