– Нет, – подумав, сказала я. – Так я тоже не могу. Что-то вроде доноса получается. Вдруг она не виновата, а я ее подставлю! Жених узнает... Он у нее какой-то такой... убить может. Все-таки попробую для начала сама...
– Ну смотри! – Маринка старательно изображала сомнение, но я-то не сомневалась, что она только и ждет, чтобы я продолжала проявлять инициативу. И точно: – Вообще-то ты права, – пробормотала она. – И потом, знаешь, обидно... Мы-то им расскажем, а вот они нам потом уже ничего не скажут. Знаю я их...
– Вот и ладненько, – кивнула я.
– Постой! – спохватилась сестра. – Но Соболевскому-то ты все-таки позвони. Надо же рассказать ему про «шантаж». Будем интегрировать по частям, как договаривались! Для нас главное что? Для нас главное – снять с тебя все и всяческие подозрения. Раскрытие преступлений – на закуску.
– Не хочется мне звонить ему домой, – задумчиво проговорила я, посмотрев на часы. – Позвоню завтра утром, с работы или из дома. Кстати, почему мы не смотрим телевизор? Кузнецов уже давным-давно выступает.
– Чего там смотреть! – махнула рукой сестра. – Небось все то же самое. Разве что успел заглянуть в библиотеку... Мама, впрочем, смотрит. Хочешь присоединиться? Ну пойдем, глянем.
Но мы опоздали. К моменту нашего прихода кузнецовское выступление уже закончилось. Вместо Кузнецова на экране красовалась какая-то безумного вида тетка, истерически вопившая:
– Людей похищают средь бела дня, дожили! В затылок стреляют, гады!
– Это еще что? – изумилась я.
– Это корреспондент беседует на улице с российскими гражданами, – пояснила мама, тяжело вздыхая. – В рамках передачи «Без чинов и званий».
Корреспондент, которого за минуту перед тем не было видно, заслонил собой орущую тетку, развел руками и сказал:
– Без комментариев.
Тетка, улица, корреспондент – все исчезло. На экране появился огромный стол в форме буквы «о», уставленный микрофонами. Это был обычный антураж передачи «Без чинов и званий», но ранг участников явно повысился – по-видимому, это было как-то связано с последними событиями.
– Я позволю себе продолжить... – произнес гладко выбритый, респектабельный господин, кажется, вице-спикер Государственной Думы, а впрочем, я вполне могла ошибиться: в этой передаче такой принцип – называть только имена и фамилии. – То, что произошло с журналистом Кузнецовым, подтверждает наши худшие предположения. Пора взглянуть правде в глаза. Нам говорят: обвинения в адрес масонов выдвигались от века. Правильно, выдвигались. То-то и оно, что выдвигались! Хватит с нас так называемой «политической корректности», хватит прятаться от правды! Эта женщина на улице – мы все ее сейчас видели... Да, она выражает свои мысли грубо и просто... Но ведь в ее простых и грубых словах есть доля истины. Подлый, хитрый прием – стрелять в затылок!..
– Дался им этот затылок! – с досадой рявкнула я. – В затылок, в живот – можно подумать, это что-то меняет, когда у одного есть пистолет, а у другого нет! И вообще – не могу я этого больше смотреть! И вообще ничего больше видеть не могу! Пойдемте лучше чай пить! Ты что, Маринка, заснула? Ты меня слышишь?
– Слышу, – ответила сестра, кивая, как китайский болванчик. – Чай. Слышу. В затылок. Да. Очень интересно. В затылок.
Глава 15
Соболевскому я позвонила утром, перед самым уходом на работу. Объяснять, в чем дело, я не стала – просто сказала, что хотела бы с ним поговорить. Я не собиралась его интриговать, просто не было ни малейшей возможности растолковать всю эту катавасию с латинским и русским алфавитом по телефону. Некоторое время он шуршал бумагами, негромко с кем-то переговаривался – мне, грешным делом, показалось, что он про меня забыл, – а потом произнес неожиданно отчетливо и решительно:
– Сегодня в три. Вас устроит?
– Устроит, – ответила я, мысленно сказав шефу, что не виновата.
Почему-то я думала, что Соболевский назначит встречу на утро, а на работу я попаду только потом. Конечно, принципиального значения это не имело. Вот только одна деталь... Поход в три означал, что беседу с Лилей придется провести утром, а я все еще не успела морально подготовиться. Впрочем, если честно, за эти полдня все равно ничего бы не изменилось. Даже наоборот: чем раньше – тем лучше. По дороге на работу я лихорадочно перебирала в уме разные варианты начала разговора и настолько увлеклась, что проехала свою остановку. Это меня разозлило, но и отрезвило. Я перестала выстраивать сложные комбинации, наподобие шахматных, и сказала себе: «Как получится...»