Впрочем, сочувственной цитатой и злой карикатурой отнюдь не исчерпываются пересечения поэзии Слуцкого и прозы Довлатова. Удивительное эхо одного из самых странных, насмешливых и в то же время лиричных стихотворений Слуцкого звучит в одном из самых лирических и одновременно смешных текстов Довлатова. Я имею в виду стихотворение Слуцкого «Ключ» и главу одиннадцатую из повести Довлатова «Наши».
Это стихотворение — об одиночестве поэта. У друзей уже и жены, и дети, и любовницы, а у главного героя — ничего, только ключ от комнаты с отдельным входом. Все это стихотворение — как бы мольба о преодолении одиночества, о любви, прекрасной и неизменной, верной. Разумеется, мольба скрыта за хемингуэевской бравадой, мефистофельской ироничностью и всяким прочим. Именно это стихотворение незаметно процитировал Довлатов в своем эксцентрическом, странном рассказе о любви и женитьбе. «Наш мир абсурден, — говорю я своей жене, — и враги человека — домашние его» («Мои знакомые не любили жен…»). «Моя жена сердится, хотя я произношу это в шутку. В ответ я слышу: «Твои враги — дешевый портвейн и крашеные блондинки». — «Значит, — говорю, — я истинный христианин. Ибо Христос учил нас любить врагов своих» («Им нравились девушки с молодыми руками, с глазами, в которые, раз погружен — падаешь, падаешь, будто камень…»). После короткой интродукции начинается собственно рассказ о любви и о женитьбе — цитатой из стихотворения Слуцкого: «У меня была комната с отдельным входом». И далее у Слуцкого: «Я был холост и жил один, всякий раз, как мне было охота, я туда знакомых водил»; у Довлатова: «Окна выходили на помойку. Чуть ли не каждый вечер у меня собирались друзья». Прозаический текст Довлатова написан на тему, предложенную стихотворением Слуцкого. Вот — неприкаянный поэт. Вот — его «комната с отдельным входом». Вот — его одиночество. Но у Слуцкого поэт так и остается одиноким и неприкаянным («Я был брезглив — вы, конечно, помните? Но глупых вопросов не задавал…»), а у Довлатова одиночество взламывается — фантастическим, нелепым образом, но взламывается. В последних будничных, ироничных строчках рассказа Довлатова идет такое возражение на строчку Слуцкого «…им нравились девушки с молодыми руками…»:
«— Как ты растолстел! Тебе нужно бегать по утрам.
— Бежать, — говорю, — практически некуда. Я бы предпочел остаться здесь. Надеюсь, это возможно?
— Конечно, если ты нас любишь.
— Полковник говорит — люблю.
— Любишь — так оставайся. Мы не против.
— При чем тут любовь? — сказал я. Затем добавил: — Любовь — это для подростков.