Общепринятое толкование слова «сознание» как некоего совместного знания всегда казалось мне подозрительным, несмотря на солидный вид словарей и бесчисленные уговоры авторитетов«верить».
На помощь снова пришел все тот же церковно-приходской «ключик» открывающий внутренние смыслы современных словаббревиатур. Побуквенное произнесение «сознания» звучало как «слова - он (отец) - знание» и указывало на «знание Его слова». Давно занимавшее меня «Совершенство» теперь воспринималось не как раньше «совместно сделанным», а «Вершенным Его Словом».
Внимание, внимать, прислушиваться. Хороший приемный тракт отличают две вещи - направленность и низкий уровень собственных шумов. Чем точнее направление на источник и чем меньше привнесенных ошибок, тем вернее и полноценнее получаемые представления об объекте исследования.
Пока человек внемлет, он молчит или попросту нем. По буквам - «наш-есть-мысль», и в этот момент никакого тебе «рцы» и тем более «глагола». И чем глубже молчание, тем полноценнее восприятие.
Внутреннее безмолвие - первое и обязательное условие в достижении восприятия света, а значит, свет - само безмолвие. И если КА есть свет, то, должно быть, истинный «я» - безмолвный свет, а внимание - направленный поток безмолвного света.
Однако подобного рода любительские этимологические изыскания, похожие скорее на домыслы и интуитивные догадки, не могли принести удовлетворения. Практический результат требовал постижения реального устройства и сознания, и внимания.
66. Сознание и внимание
Ответ Димы на все эти совершенно не подъемные и не проходимые вопросы с позиций разного рода философий и психологий поразил своей простотой и лаконичностью. Усталый голос по телефону сообщил, что в мире теней роль сознания выполняют диски тонких тел кокона и полевиков, а внимание - зайчик света, идущий из точки сборки.
В реальном мире сознание - неорганики, а внимание - точка сборки. Дима не был расположен вести долгие разговоры, но и это сообщение проясняло многое.
О том, что сознание по своей сути есть диски, а внимание - зайчик света, говорилось многократно и разнообразно, но, увы, смысл сказанного оставался вне досягаемости. Да и Дима, судя по всему, не слишком рассчитывал на мое понимание. Теперь все обретало смысл и вес.
В бесконечном и бесконечномерном массиве эфирных шариков орел держал в когтях шар вселенной, заполняя его своим светом. Со всех сторон шар охватывали сверкающие кольца бесчисленных дисков. Плоскости дисков поворачивались и прецессировали в шаре, преломляя свет. Каждый диск - устойчивая реальность, и один из них - наша действительность, наша тундра.
Места пересечения дисков излучали особенно ярко благодаря своей повышенной упорядоченности. На пересечении нескольких лучей свет ослепительно вспыхивал и выхватывал из небытия новые области хаоса.
Где-то там, среди переливов света и тени, можно было найти и меня в виде узора, отформатированного по человеческому шаблону и переотраженного в планетарных потоках. С подачи этого узора программы эго называли себя «я», осознавая лишь малую часть теней кокона восприятия, отброшенных неорганиками, озаренными светом точки сборки.
«Я»-эго имел примерно такое же представление о системах, поддерживающих его существование, как курсор на мониторе о компьютере - дальше экрана его представления не простирались. Системный блок стоит где-то под столом, его никто не видит, но он есть. А вот мигающий курсор на экране виден всем, но его нет. В этом просто убедиться, выключив питание. Системный блок останется, а курсор исчезнет.
Программой, формой, информацией, узором, зыбью на озере было все - звезды, планеты, человеческое тело, чувства, эмоции. Взаимодействие форм делало возможным восприятие и осознание. Все формы, созданные «системным блоком», кричали о себе «Я» и оставались иллюзорными, как мерцающий курсор на экране монитора.
Динамические изменения узора перераспределяли в коконе блики и отражения. Полевики послушными тенями перемещались вслед за ними. Самый яркий отсвет точки сборки эго называло вниманием, а перемещение светового зайчика - управлением вниманием.
Могло показаться, что с помощью ума и чувств эго управляет вниманием, задавая траектории лучам света и формы узорам теней. Но, увы, все было не так. Каждый раз, увлекаясь новым отсветом, эго прыгало с блика на блик, считая то один, то другой из них своей очередной актуальной задачей. Не замечая источника изменений, эго принимало себя самого за первопричину, контролирующую перемещение внимания.