-Каким образом? Тоже всыпать на кого-то?
-Да, они помогают депрессию убирать, обеспечивают анестезию при травмах, защиту и общий позитив.
-А как это делать?
-Обыкновенно. Мысленно формируешь облако из крестиков и с выдохом передаешь.
-Ага, - я собрал серебристое облако крестиков вокруг ладони и с выдохом направил в Диму.
-Да, правильно. Интересный звон.
-Ты его тоже слышишь? Дима утвердительно кивнул.
-Ладно. А почему он такой страшный?
-Кто, будда? Он твое отражение. Витрувианский человек - это то, чего ты уже достиг, а будда указывает направление развития. Свет из прошлого проходит по ножке через шаблон, через тебя, через твой кокон и так далее, создает отражение в пространстве вероятного будущего. Меняешься ты - меняется будущее.
-А я что - страшный?
Дима оценивающе, как в первый раз, посмотрел на меня.
-Внутренне. Немного. Можешь напугать.
-Интересно, если еще есть куда стремиться, то почему все волшебники в один голос говорят о необходимости потери человеческой формы?
-Ты уже начал ее терять.
- Я?!
-Когда ты начал йожить шаблон, он зашевелился...
-И поэтому поменялся цвет и материал с гипса на золото?
-Да, через центр шаблона теперь поступает больше света.
-И значит, я растаю в воздухе? - спросил я с наигранным волнением.
-Нет, тело будет существовать. Ну, и человеческая форма тоже не растворяется. Просто она дополняется новыми светимостями. Апгрейд.
-О, хорошо, может, и я наконец-то поумнею...
-Да, но не сразу, - успокоил меня Дима.
-Слушай, - осенило меня, - а самовозгорание людей и огонь изнутри имеют общую основу?
-Это близкие процессы. А ты думал, почему от тибетских монахов после смерти остаются только ногти и зубы?
-Ага... Но как же я все-таки поумнею? - вернулся я к своему животрепещущему вопросу. - Умнеют головой, а точка сборки - это же анахата, верно? Если свет усиливается по точке сборки, то до головы он не добивает, так?
Дима устало посмотрел на меня. И я подумал, что он подумал, что, видимо, свет действительно до головы не добивает и, наверное, поумнею я не очень скоро.
-В окно между домами смотрел? И что - ничего? - перевел Дима разговор на другую тему.
-Ну, как сказать... Ничего. Вокруг домов то ли серые разводы, то ли контуры. Ну, как аура вокруг того цигуниста на Большом фонтане, помнишь, я тебе рассказывал. Разве это правильно? Дома ведь каменные, - вдруг в моей голове довольно отчетливо прозвучало «та сам ты каменный», - хотя, может, еще раз попробовать, а?
Дима отошел от окна и расположился сбоку. Я опять уставился в промежуток между домами. Небо затянула серая пелена, и мне удалось хорошо расслабить глаза.
Серый контур вокруг домов проявился почти сразу. Вдохновленный успехом, я еще больше расслабил зрение и сфокусировал внимание. На периферии стали пролетать знакомые серебристые дождевые капли нисходящего потока.
Давление в середине лба усилилось, и я ощутил исходящий из нее конический вихрь. Прошло еще секунд двадцать, а может, и минута. И, о чудо! В сером небе появился крест. Диагональный и такой же дымчато-серый, как контуры вокруг домов, он был виден не больше секунды, но успел произвести неизгладимое впечатление.
-Крест! - вздрогнул я.
Дима удовлетворенно кивнул. Повисла пауза, и я вдруг почувствовал себя заглянувшим на тот свет, совсем как персонаж гравюры Фламмариона, нашедший место, где небо и Земля соприкасаются.
41. Кресты в небе
Я утроил рвение. И хотя мне пока не удавалось повторить предыдущий успех, вдохновение придавало мне силы. Сосредоточение и распределение внимания, концентрация на поверхности лба, упражнения по выстраиванию направленных вихрей следовали непрерывной чередой.
Со временем полевые процедуры стали привычными, как умывание по утрам. Мне уже не требовалось мучительных усилий, чтобы перевести себя в состояние повышенной чувствительности.
Иногда казалось, что я вижу в небе между домами нечто похожее на крест. Но каждый раз туманная картинка ускользала, будто нарочно не давая на себе сосредоточится. Тогда глаза вдруг спохватывались от навязанного им безделья и показывали мне то проплывающие облака, то безукоризненно ясную синеву.
Однажды, привычно стоя у окна, я придавался созерцанию неба. Сегодня прилагать усилия для достижения хорошей концентрации не хотелось, и фокусировка то и дело разъезжалась. С периферии сознания вовнутрь в надежде на немедленное продумывание пытались пробиться мысли, и там же толпились две-три песенки в ожидании напевания себя. Впрочем, шансов у них не было.