– Я не знала… Это… ужасно… Но почему?..
– Спросите у матери, – отрезала Лайя, зло сжимая кулаки. Перед глазами вставали лица Таурохтар, которые бросали в неё камни, которые били ногами и руками… Ухмыляющийся Марохин… Ненависть снова всколыхнула темную составляющую души. Желание насладиться страданием одного из эльфов пересилило понимание, что Исалиэль не виновата. – И чтобы вы знали… Клан Таурохтар, тот самый, кому Анкалумэ предоставила привилегии, не просто держали в плену обещанного вам Великими силами суженного. Они унижали его, били, держали в цепях… И, если бы не Тэруми, он был бы уже мертв. Вы никогда бы не встретились. Так бы и остались в своем уютном саду прекрасным, выращенным в теплице, цветком.
Исалиэль, зажав рот рукой, широко распахнутыми глазами смотрела на спящую фигуру Чонсока, а Лайя со злой ухмылкой наблюдала за её реакцией.
– Я… я ничего этого не знала, я думала…
Её тихие отчаянные возгласы разбудили эльфов. Мужчины стали осматриваться, пытаясь определить источник опасности. Исалиэль тут же утерла слезы и выпрямилась. Будущая Верховная жрица должна быть верой своего народа, его символом, она не может себе позволить тихонечко повыть от горя или испугаться, не может спрятаться, как делала это раньше, пусть и не по своей воле.
Злость Лайи при виде этого утихла. Эльфийку стало немного жаль.
– Если вам дана власть всё изменить, сделайте это, – сказала ей Лайя.
Исалиэль не ответила, и Лайя ушла к себе, пока проснувшиеся эльфы не стали удручать её повышенным вниманием, опасаясь за свою драгоценную принцессу.
***
На сей раз Лайя проснулась, когда за окнами намечался рассвет. Она аккуратно растолкала Тэруми и Чонсока. Сестра тихо проворчала и отвернулась, уютно устраивая свой нос на груди у возлюбленного. Чон же сонно погладил Тэруми по волосам и опять закрыл глаза.
– Давайте есть и в путь, – громко сказала Лайя, уже бесцеремонно толкая их. – Ещё хотелось бы в кустики, но я одна боюсь выходить наружу. Не хотелось бы утро начать в качестве основного блюда для какой-нибудь твари, которая может находиться по ту сторону двери.
– Тогда поменяем вчерашний план, – хриплым ото сна голосом пробурчала Тэруми, садясь и лениво взъерошивая свои волосы. – Одного эльфа за шиворот и выкидываем за дверь. Если сожрут, то ещё посидим тут. Потом процедуру повторим… – Она обвела взглядом остроухих спутников и сокрушенно добавила: – Жаль только попыток ограниченное количество.
Лайя захохотала, чем вызвала гневные взгляды эльфов, что уже успели проснуться. Чонсок тоже не удержался от улыбки.
Поев, собрались все быстро, а потом столпились у двери, прислушиваясь к происходящему снаружи. Лайя и Тэруми переглянулись и хихикнули, вспоминая утреннее предложение. Натаниэль наградил строгим, надменным взглядом, а потом снова приник к двери. Не услышав ничего, что могло вызвать беспокойство, собрался выходить. Тэруми его остановила:
– Дам нужно пропустить вперед.
Она сделала картинно-вежливый пригласительный жест, смотря на Исалиэль. Эльфийка послушно прошла вперед. Лайя прыснула со смеха, но тут же подобралась. Взгляд Натаниэля стал убийственным, но затевать ссору не стал, очевидно посчитав, что с существами, обделенными интеллектом, ругаться – выше его достоинства. Эльф открыл дверь и вышел наружу.
Ничего не напоминало ужаса вчерашнего дня. Нежные лучи утреннего солнца развеивали страх и внушали ложное ощущение безопасности. Не поддаться этим минутам покоя было невозможно. Все разбрелись по разным сторонам в поисках уединения, животные же воспользовались образовавшейся паузой с умом: настало время для их трапезы.
Лайя зашла за поворот одной из уцелевших стен какого-то рядом прилегающего строения – вроде бы эту сторону никто не облюбовал – и наткнулась на статую.
Изваяние прекрасной женщины, укрытой плащом, дарило какой-то странный покой. На неё хотелось смотреть, её хотелось касаться. В одной руке женщина держала меч, а через пальцы второй руки проходило вьющееся растение. Растение смотрелось очень гармонично, словно рука Богини была специально для этого оставлена без какого-либо предмета.
– Миталар, – вслух проговорила Лайя, вспоминая, как эльфы называют материальное воплощение Великих сил.
Показавшийся Натаниэль при виде девушки собрался уже уйти, как заметил статую, и подошел. Он в почтении склонил голову, замирая.
– Созидание и Разрушение, – вдруг вспомнила Лайя, почему у Миталар в руке растение и меч, – всегда идет вместе и составляет смысл Равновесия. Добро и зло. Свет и тьма. Жизнь и смерть. Равновесие, которое нельзя нарушать.