Теперь у меня исчезли последние сомнения — Армана могу больше не опасаться.
Беспокоило немного лишь одно: а вдруг полиции удастся обнаружить ружье, которым был застрелен неизвестный, а там по нитке и до клубка могут добраться. Вот почему, выждав, когда Гастон уедет в Варшаву по делам своего варшавского филиала, я призвала Романа и заперлась с ним в кабинете. Сивинская занималась в кухне обедом, Зузя наводила порядок в спальне, Сивинский копался в саду. Никто не мог нам помешать, незаметно нас подслушать.
Молча уставилась я на Романа. Должно быть, мой вопрошающий взгляд обладал особой силой, Роман лишь тяжко вздохнул и принялся рассказывать.
— А что я еще мог сделать? Ведь Арман Гийом уже и взрывчатку заготовил, хотел в нашем гараже заложить так, чтобы взрыв произошел в его отсутствие. И пан де Монпесак погиб бы первым, а приписали бы все запасам бензина, которые он держал в гараже. Оставалось лишь взрыватель установить, вот Гийом и вез его на украденном мотоцикле. Все бы заняло у мерзавца считанные минуты, и он спокойно присоединился бы к поджидавшим его в ресторане пани Танской и приятелю, якобы вернувшись из туалета. Двадцать минут пробыть в туалете имеет право. Даже шестнадцать, я потом все проверил. А происходило это, если помните, сразу после оформления вашего гражданского брака с паном Гастоном.
Не только пани Танская и приятель, и другие посетители ресторана подтвердили бы — мерзавец провел в ресторане весь вечер, никуда не отлучаясь.
Страшные вещи рассказывал Роман, но ведь все это уже осталось в прошлом, так что слушала я с таким чувством, словно читаю лихо закрученный детектив, совсем не относящийся ко мне.
— А дальше? — жадно поторопила я Романа.
Тот опять тяжко вздохнул. От меня легко не отделаешься.
— Ну и я успел. Да вы и сами, небось, заметили, как долго и неуклюже пытался я пристроиться на автостоянке перед загсом. Вы уж, милостивая пани, избавьте меня от изложения подробностей.
— Так когда же вы еще успели его в воду бросить? — не понимала я. — Уложились за шестнадцать минут...
— Ну, это сделал позже...
И больше Роман ни слова не добавил. А до меня с опозданием дошло — из загса мы возвращались с трупом в багажнике!!!
Долго мы оба молчали. Роман опять не сводил глаз с чего-то за моей спиной. Теперь я знала с чего. Собравшись с силами, все-таки полюбопытствовала:
— А пуля из старинного ружья... Оно откуда взялось? И не обнаружит ли полиция...
— Этого ружья полиция никогда не обнаружит, — спокойно ответил Роман.
— Вы уверены? Почему?
— А потому что оно затерялось еще сто пятнадцать лет назад.
Сколько труда стоило мне выудить из Романа подробности, но я должна была знать все!
Выяснилось — опять он совершил путешествие во времени. Ученые кретины снизошли к его просьбе и разрешили махнуть туда и вернуться обратно. Взяв одно из ружей моего покойного мужа, Роман вернулся в будущее, сделал что требуется, потом опять перескочил барьер временной с ружьем, разобрал его на части и эти части побросал в старый колодец, который на его глазах за ненадобностью начали засыпать. Теперь от этого колодца и следа не осталось, так что бояться нечего. И вернулся в свое время.
Четыре раза проклятый барьер пересекал, ученые даже на основании таких экспедиций сделали какие-то важные открытия в области науки о пространстве и времени, им явно понравилось, даже сами стали предлагать предпринять еще парочку прыжков туда-сюда, так что есть возможность...
Я пока не стала затрагивать эту тему, переключившись на еще не до конца выясненные детали.
— А мотоцикл... с ним что?
— Да ничего. Владелец поднял шум, в полицию обратился, а та быстро отыскала пропажу, Решили — вор поездил и бросил, владельцу вернули его любимое средство передвижения, и вообще это неважно.
— А... ухо? Куда подевалось?
— Пани же знает, Сивинский чуть ли не каждый день жег костры в саду, осень ведь стояла. Алмаз — тот же уголь, все сгорело, пошло в компост.
Вот, оказывается, и компост пригодился.
— Спасибо вам, Роман! — тихо, но от всего сердца поблагодарила я. А Роман опять смотрел не на меня, а на портрет моей матери. И как-то торжественно произнес:
— Я сделал что мог. Думаю, клятву свою сдержал. Другого выхода не было, иначе пани никогда не смогла бы жить спокойно.