Иначе всё…
В жизни бывает так, что ты понимаешь, что следующее мгновение станет последним, когда ты можешь успеть что-то сделать… Последний шанс сказать что-то человеку… Например, признаться в любви… Если ты его упустишь, то ещё одного последнего уже не будет. Ты будешь сожалеть до конца жизни о том, что не сделал. Лучше ли сожалеть о совершённом или несовершённом?..
Что такое смерть? Конец ли она пути? Даже если нет, то отчего всегда столь грустно? Почему даже если Смерть проводит в лучший мир, то всегда все вокруг плачут? Даже сама Смерть… Но только не тот, кто убил.
Кто имеет права решать чья жизнь сколько стоит? Короли?..
Я почувствовал, как маленький огонёк внутри моей груди, зародившийся в день церемонии посвящения в чёрные рыцари, стал разгораться.
Они не имеют права решать ценность человеческой жизни.
Некогда крошечный, этот огонёк разгорался с каждым горем, с которым я столкнулся в этом мире. Я чувствовал это. Но я отказывался признавать.
Политики?.. Нет.
Отчего я подумал, что этот огонёк является первобытным злом? Всепоглощающей ненавистью?
Потому что они посчитали нужным убедить меня в этом? Люди, которые считают себя достойными решать ценность человеческой жизни?
Почему же тогда всегда, какое бы время ни было… Каким бы мир ни являлся… Человеческое общество не меняется… Власть имущий будет решать кому жить, кому умереть. Кто прав, а кто неправ. Кто должен идти на смерть, а кто будет купаться в роскоши, надеясь купить даже билет в рай.
Как можно оценить чью-либо жизнь? Любого живого существа?
Туман вокруг этого огонька рассеивался.
Разве оценить жизнь тех двух убийц выше жизни этой девушки и её покойного мужа будет верным поступком? Это справедливость?
В моём мире их жизни тоже могли бы поставить выше. Это то общество, к которому стоит стремиться? Почему их жизни дороже?
Я с этим не согласен.
Все жизни дороги, но не все они равноценны. Иногда нужно иметь смелость делать выбор.
Я слышал приближающихся ректора Ксерона и Ламель.
Убив один раз, начинаешь понемногу переставать бояться… Убив во второй, становится ещё легче. А убив ещё раз, начинаешь привыкать. Сделай я этот шаг убив снова, и пути назад может уже и не быть.
Раз уж это мир смерти…
Раз выбора больше нет…
«Готов ли ты быть судией?»
Я никогда больше не смирюсь видеть подобную сцену.
С меня хватит.
Мне больше не нужна эта лодка.
Никто не вправе решать.
Я. Никогда. Это. Не признаю.
Я достал из кармана аккуратную коробку, распаковал её. На солнце заблистала серебряная заколка в виде цветка лилии с голубыми камешками. Сестра Эмилии на мгновение прекратила плакать и посмотрела на сияющее украшение, которое выглядело здесь словно тот рыцарь с картины. Я поднёс заколку к волосам девушки и неумело на них закрепил.
Шаги ректора Ксерона и Ламель были слышны уже совсем близко.
Девушка посмотрела мне в глаза. В них я видел глубины её души. Зародил ли я в ней надежду хоть на что-то хорошее? Я видел этот маленький огонёк.
Навсегда стать врагом Судьбы? Оно того стоило. Я больше никогда и ни перед кем не склоню колени.
Я вынул свой фальшион из ножен и резко вонзил в песок возле себя. Вскрик профессора Ламель потревожил все окрестности.
— Змеёныш, ты что?!.. — начала было Ламель.
Опёршись о навершие меча, я поднялся с песка и на дал ей договорить. Смотря в глаза ректора Ксерона, я выставил перед собой два пальца и произнёс:
— Я принесу в академию два трупа. Тех убийц. Бандитов, совершивших это. Взамен жизни этой девушки и тела её покойного мужа, — я встал на ноги и, твёрдо держась, не сводил глаз с лица ректора Ксерона. Я не отвёл взгляд ни на мгновение.
— Ты с ума сошёл? Из Каньона Смерти ещё никто не выбирался живым!!! — закричала Ламель, — У нас есть правила! Эта девка один раз их уже нарушила. И вот вновь! Ей полагается кара!!! — Ламель обернулась и посмотрела на ректора, — Правда ведь, ректор Ксерон?
Ректор Ксерон смотрел мне в глаза целую вечность. Я отказывался проиграть.
— Да будет так, чёрный рыцарь. Я даю тебе две недели. Или эта девушка отправится в катакомбы, — произнёс ректор Чёрной Академии Диссании.
— Что?! Ректор Ксерон?! Почему?! — продолжала свои крики Ламель.
Два пальца обозначали в моём мире «V», а «V» — это победа.
(Мика, Дева Орхидей)