- Ты сделал пирсинг? - удивился я.
Грон вопросительно приподнял брови. Я хотел повторить, но вдруг в коридоре послышались шаги. Марат глубоко и звучно вздохнул в такт этим шагам, после чего прикрыл глаза. А затем из коридора показался он.
Когда он снял капюшон, мне показалось, что это кукла. Но когда я узнал в нем живого гуманоида, начало мутить. Он был очень худощавый, напоминал формой скелет. Его утыканные тоннелями щёки можно было использовать как дуршлаг. Когда он слегка повернул лысую голову, я понял, что у него не было ушных раковин.
- Люцир, знакомься, это Евгеша, - монотонно промычал Марат, затем повернулся ко мне, - Евгеша, это Люцир, наш главный хил.
- Хил? - в замешательстве спросил я, - Я думал, что хил - это тот, кто лечит.
- Ага. Я по делам. А ты веди его к пленнику, там всё поймёшь, - сказал Марат и скрылся в коридоре.
- Ну идём? - спросил я, растерянно глядя на Люцира.
Он молча кивнул.
Мы направились наверх. По пути к тайнику к нам присоединился Дэвид с несколькими персонажами в балахонах. Наверху я открыл тайник. Пятеро персонажей во главе с Люциром зашли внутрь. И я хотел с ними, но Дэвид меня остановил:
- Не нужно им мешать. Пусть они закончат.
Я не стал возражать. Однако было очень интересно, что же там будет происходить, и почему они так уверены, что Хастин всё расскажет. Я хотел спросить об этом, но через считанные секунды из помещения раздались истерические стоны, которые сократились до коротких вскриков. Было такое впечатление, что Хастин не может вдохнуть.
- Я не понимаю. Он не притворяется? - спросил я.
- Нет, - кисло ответил Дэвид, - Этот фокус с очень мощным отхилом проделывали с нами в Лоитере. Персонажа пытают, но лечение не даёт ему скончаться.
- Но ведь здесь в Лучшем мире нет, как бы сказать, той самой боли. И я думал, что если абстрагироваться, то любые пытки бесполезны.
- Женя, ты знаешь, что в Лучшем мире нет болевого порога? - спросил Дэвид.
Я только плечами пожал. Он продолжил:
- А почему до сих пор никто не сошёл с ума, как думаешь?
- Можно же покинуть Лучший в любой момент, - ответил я.
- Можно, но не в этом дело, - хмыкнул Дэвид, - Компания обезопасила себя тем, что просто не стала лезть в некоторые опасные участки мозга. В итоге всё вышло как в том эксперименте, в котором мышь ни на шаг не отходила от кнопки удовольствия. Хочешь счастья, вот тебе еда, вот глянцевые НПС, но давать человеку возможность страдать было бы просто глупо.
- Боль есть, но не больно, - вспомнил я слова Лёши.
- Да. Можно терпеть целую вечность, - сказал он, - И только после посещения Лучшего мира люди способны увидеть разницу между поведенческой симуляцией и выражением настоящего чувства боли.
- Но ты же хотел убедить меня в обратном, - смутился я.
- Верно. Боли от которой человек страдает по-настоящему нет. Поэтому нет и болевого порога, при переходе которого страдания должны закончиться. Но есть своего рода послевкусие, которое мозг привык распознавать вместе с болью. Если ты не абстрагируешься, тебе будет казаться, что ты чувствуешь боль. Всему есть предел, и абстрагироваться вечно невозможно. А теперь представь, что боль в тысячи раз превышает твой болевой порог, - Дэвид поджал губы, перестал моргать.
Хастин больше не издавал никаких звуков. Мне стало жутко. Я даже проникся жалостью к нашему пленнику, захотелось остановить происходящее в тайнике безумие. Но в то же время я понимал, что это вынужденная мера.
Прошло не более пяти минут, и из тайника показался один из балахонов.
- Уже всё? - спросил Дэвид.
- Он сломался на первой же минуте! Просто это... Кали приняла его оскорбление близко к сердцу, - уверенно отчитался он, - Вот и скрин на память. Добавлю его обязательно в коллекцию.
Мне пришла ссылка от него, которая вела на изображение.
Хастин висел на стене в одних подштанниках. Из его плоти торчали нити шипованной проволоки. Судя по холмам на теле, проволока спиралью овивала кости. Кровь хлестала из отверстий по направлению движения шипов. Рядом с отверстиями виднелось зелёно-голубое свечение, под которым раны затягивались. А вот выражение его лица смущало. Толи это брезгливость, толи отвращение. И не сказать даже, что он адски страдает.
Маги покинули нас. Мы с Дэвидом зашли в тайник, и на языке сразу же появился вкус крови. Хастин поднял голову, растягивая повисшие на лице слюни. Только он меня увидел, тут же застонал.
- Вы монстры. Вы хуже них.
- Ты сам виноват, - усмехнулся я, вспоминая наш последний разговор.