– Это ты все сочинил, – говорит Макаров после паузы.
– Почему – сочинил?
– Потому что ты не можешь знать в этой ситуации, кто, когда и зачем вызвал милицию. И потом, по ночам квартиры никто не грабит – это только внимание к себе привлекать.
– Да? – Терентьев почесал в затылке. – Ну да. Верно. Только сочинял не я. Так рассказали.
– Еще хуже, – сказал Макаров.
Элке мы опять надоели.
– Господи, – сказала она, – как же холодно все-таки! Я бы прямо шубу сейчас напялила.
Макаров сразу насторожился и буркнул:
– Натуральную?
– А то!
– Ну, раз «а то!» – значит, с бабочкой ничего не получится.
– С чем не получится?
– Даже с мухой не получится.
– А… Не вижу связи.
– И зря. Скажи, вот самый дешевый мех – какой?
– Кошкодавленый, – сказала Элка.
– Ну, это ладно – не в счет. И кролик не в счет. Кроме.
– Еще белка.
– Белка подходит. Но у нее хотя бы хвост длинный. А вот помнишь, раньше был еще один – шиншилловый?
– Помню, помню, – вздохнула Элка. – Я только не понимаю…
– Я тоже не понимал, – вздохнул Макаров, – пока однажды своими глазами эту самую шиншиллу не увидел. Она – во размером, с кулак. И на полупердик, который едва прикроет тебе задницу, таких зверушек нужно не меньше, наверное, полусотни. Не кажется тебе безнравственным такое соотношение?
Элка наконец взвыла:
– Ску-у-учно ка-а-ак! И обыкновенно. Скоро вообще никого не останется, одни моралисты. Ты лучше подумай, почему все эти благородные веяния происходят, как правило, из тех мест, где в декабре вовсю распускаются цветочки. Просто оттуда кажется, что прохаживаться зимой в маечке – это изысканное удовольствие.