И я вдохнул, набирая ледяную мощь в раскрывшиеся диким объемом легкие, и выдохнул — вместе с яростью, потоком пламени и рычанием. Мир подо мной больше не был моим, он становился всего лишь куском земли, бессмысленным и бесполезным без той, к кому я рвался отчаянно и безумно.
Обладание.
Дикая, звериная мощь, которую я готов был обрушить на любого, кто посчитает возможным мне помешать.
Она. Должна. Быть. Моей!
Удар хвоста распорол воздух, крылья ударили по нему с невиданной силой. Оставляя за спиной все, что стало неважным, я развернулся в сторону океана.
Сила дракона была невероятной. Ни с чем таким мне раньше сталкиваться не приходилось, когда все доводы разума становятся неестественными, пустыми, ненужными. Когда сама суть рвется к одной-единственной девчонке, которая… да она даже не иртханесса! Пламени в ней — ноль, если не сказать минус. Тогда, в библиотеке, она поглощала его, как бездна, падая в него и задыхаясь от этого слияния. Я лишь на миг утратил контроль, и это пламя как с цепи сорвалось, дракон внутри бился об арматуры человеческого тела.
Стоило это вспомнить — и перед глазами темнело.
Хрупкая, отзывающаяся на каждое прикосновение стоном, а на каждый рывок — криком. Впитывающая мое рычание и мое пламя, распластанная по столу, готовая на все.
Я успел перехватить сознание на границе столкновения со щитом. Боль привела в чувство, и этого мгновения мне хватило, чтобы снова управлять телом, чтобы прийти в себя и развернуться.
Арден, встречавший меня у резиденции, больше не сказал ни слова, а я обошел его и пошел в душ. После чего позвонил ей.
Глубокой ночью. Точнее, это в Хайрмарге была глубокая ночь, в Рагране — уже утро.
Она солгала. Или нет.
В том, что касается Лауры Хэдфенгер, я не был ни в чем уверен, потому что стоило мне услышать ее голос — голос, звенящий привычным вызовом, как ярость снова ударила изнутри таранами. Настолько мощными, что даже сила, разрушившая драгоценный камень, не шла с ними ни в какое сравнение.
Почему эта женщина вызывает во мне такие чувства?
Почему именно она?
Ответа на этот вопрос не было, равно как не было еще множества ответов, но один — и вполне конкретный — я собирался получить в ближайшее время. Поэтому сразу после звонка ей набрал Стенгерберга и сказал, что жду у себя.
Только после этого пригласил Ардена в кабинет.
— Значит, не сработало.
В том, что касается немногословности, он мог поспорить со мной.
— Не сработало.
Я смотрел на руку, покрытую чешуей — мне показалось, или ее стало чуть больше? Возможно, показалось, потому что браслет часов, который мог бы являться границей, отсутствовал. Часы я сначала перекинул на другую руку, а после и вовсе снял. В мире, напичканном электроникой, они были аксессуаром, не более, но камни под стрелками напоминали мне осколки, впаявшиеся в мою ладонь.
— Торн, нужны дополнительные исследования.
— Нет. Не нужны.
— Нет?!
— Нет. Я вполне способен справиться с этим сам.
У Ардена дернулась челюсть.
— Это беспрецедентный случай.
— У меня нет времени отираться в твоих лабораториях. — Я покачал головой, предупреждая, что больше об этом говорить не намерен. — Мне нужно, чтобы ты съездил в Рагран. Это строго секретно, именно поэтому я прошу тебя.
— В Рагран? Туда, где…
— Она беременна. Или нет. Я хочу это знать, и мне нужно, чтобы твои анализы были точными. С погрешностью до минуты зачатия.
— Ты издеваешься? — Он усмехнулся.
— Ты меня понял.
— В последнее время я вообще тебя не понимаю. Ты же без ума от этой девочки. Зачем ты ее отпустил?
Я посмотрел на него в упор. Этот взгляд Арден выдержал, пожалуй, только он и Стенгерберг могли его выдержать.
— Это мое дело.
— Твое. Но я видел, что с тобой творилось, когда ты ее ко мне привез…
— Ты выполнишь мой приказ, и на этом мы закроем тему «этой девочки».
— Иди ты в задницу, Торн.
Арден поднялся и вышел из кабинета, а я открыл ноутбук. График завтрашних встреч включал в себя несколько девушек: Одер работала быстро. Анкеты, которые я уже видел, были дополнены несколькими новыми — именно их проверял Стенгерберг.
Солливер Ригхарн.
Двадцать четыре года, модельный бизнес. Начинала с подиумов, потом перешла на рекламу ведущих модных домов. Сексуальных связей было несколько, и одна — та самая, о которой говорил Стенгерберг — была сразу после совершеннолетия. Я рассматривал ее фото: каштановые волосы, отливающие медью, точеные черты лица, дерзкий взгляд, и думал о том, что с ней могут быть проблемы.