Хозяин кабинета, высокий летчик, с которым я был знаком по теннисному корту, предложил мне еще один вариант, о котором я раньше не думал. Он имел в виду сбросить нас и весь наш груз на парашютах прямо к подножию вулкана. Но тут я запротестовал. Такого высокого накала мой энтузиазм еще не достиг!
Итак, ни по суше, ни по воздуху нам не добраться; остается только вода! Впрочем, это меня не огорчило. Река могла оказаться лучшим из путей, лодку же я считал самым надежным способом передвижения в подобных условиях.
Все втроем мы спешно занялись изучением рек на пути к вулкану.
Имевшиеся карты были весьма несовершенны. В частности, весь бассейн Большого Анюя зиял огромными пробелами; верховья реки и большая часть ее притоков нанесены пунктирными линиями по опросным сведениям. Это были только предполагаемые топографами направления и расстояния.
От Нижних Крестов мы должны подняться по Колыме до устья Большого Анюя, далее по Большому Анюю до устья Ангарки, затем по Ангарке до Уямкунды и по ней до устья реки Монни, в истоках которой находится вулкан. Общее расстояние, которое нужно пройти вверх по течению этих пяти рек, достигает, как я уже говорил, шестисот — шестисот пятидесяти километров.
Колыма — огромная судоходная река. Большой Анюй доступен для плавания в любое время года на двести пятьдесят — триста километров от устья, но проходимо
ли его верхнее течение и сможем ли мы пробраться по Ангарке, Уямкунде и Монни?
Тщательное изучение аэроснимков показывает большое число мелей и перекатов на Ангарке, не говоря уже об Уямкунде. Монни, несомненно, недоступна для путешествия на лодке: это извивающийся ручеек, который исчезает километрах в шестидесяти — семидесяти от вулкана. Далее тянется широкий каменный поток затвердевших черных лав, благодаря которым и получила свое название от охотников-эвенов река Монни (по-ламутски «монни» означает «каменная река»).
Наши предшественники — геологи и топографы — доходили только до впадения этой горной реки в Уямкунду. Дальше на восток простирается обширная неизведанная область; нам первым предстоит в нее проникнуть, нанести на карту и изучить.
Плавание четырех-пяти человек против течения могучих рек с двух-, трехмесячным запасом провианта и всем необходимым снаряжением требует вместительной лодки с достаточно сильным мотором и большим количеством горючего.
Вместе с тем такая тяжелая и глубоко сидящая лодка безусловно не пройдет по горным речкам. Нужно, следовательно, использовать в путешествии не одну, а две лодки: вместительную килевую шлюпку с мощным мотором и очень мелко сидящую плоскодонку, которую можно тянуть на буксире, вести на веслах или тянуть бечевой.
Но где достать шлюпку? Какой приспособить к ней мотор: подвесной или стационарный? Шести-, двенадцати- или восемнадцатисильный? Где достать этот мотор и сколько нужно взять с собой горючего, чтобы оно не вытеснило из шлюпки людей и провиант? Где достать плоскодонку и какими качествами она должна обладать?
Мы спорим, волнуемся, рассылаем во все концы телеграммы и телефонограммы, роемся в справочниках и теряем сон. Петя все чаще прибегает ко мне из бухгалтерии или отдела снабжения и с негодованием потрясает кулаками в сторону этих «сухарей», «чиновников» и «бюрократов»!
Он отвечает за всю материальную часть экспедиции, и, хотя я не могу одобрить некоторых чрезмерно энергичных выражений моего помощника, его волнение вполне понятно. Ведь что-либо забытое и не полученное при организации упущено навсегда. В тайге невозможно улучшить качество сапог, если они плохи, найти шило, если оно забыто, или испечь хлеб, если взяты несвежие дрожжи. А в нашем длинном списке снаряжения, который отражал творческие усилия и объединенный опыт всех трех участников будущей экспедиции, было все — от стального троса и анероидов-высотомеров до макарон и горького перца.
Следует упомянуть, что не были забыты чай из Грузии и коньяк из Армении!
Но одно дело список и совсем другое — виза заведующего отделом снабжения! Несмотря на возмущенные вопли Пети, он вычеркивает из списка то один, то другой драгоценный, с нашей точки зрения, предмет. Когда его перевес в этом сражении становится слишком очевидным, я иду к начальству, и торжествующий Петя, сверкая глазами, мчится с веской резолюцией сокрушать своего противника.
Однако главным камнем преткновения по-прежнему является лодка или, вернее, мотор к ней. Нам упорно не везет.
Почти все наши обращения завершаются определенным отказом, и лишь в редких случаях мы получаем менее определенные, но малообнадеживающие ответы.
Мы решаем строить лодку в мастерских поселка Зырянки, где обещают исполнить наш заказ в две-три недели. Однако на Зырянке нет моторов, а в Магадане имеются только слабенькие двигатели ЛД-3, явно для нас недостаточные. Трехсильный мотор может тянуть груженую шлюпку по широкой и медлительной Колыме, но не справится с мощным течением такой большой горной реки, как Анюй.
Впрочем, и по этому поводу мнения наших многочисленных советчиков немедленно разошлись.
— Ни в коем случае не отправляйтесь с трехсильным мотором! Это безумие, и вы с позором вернетесь после первой же сотни километров! — говорили одни.
— Не колеблясь, берите трехсильный мотор: он потребует меньше горючего и будет исправно тянуть вашу лодку! — советуют другие.
— Три лошадиные силы, подумайте-ка сами, ведь это немало! Ну может быть, он не совладает с перекатами — тогда будете помогать веслами или шестом и, конечно, пройдете!
Увы, дальнейшие события показали, что истина на стороне пессимистов. Силы настоящих живых лошадей и условных лошадей в моторе решительно несоизмеримы. Условные лошади, очевидно, не превышают ростом собаку, и силы у них не больше, чем у дворняжки! Мы это раз и навсегда поняли позднее, когда наш мотор в восемнадцать лошадиных сил часами бился на стремнинах Анюя и все- таки не мог продвинуть лодку даже на один шаг!
Но до начала путешествия это нам, разумеется, еще не было известно, и поэтому мы, как маятник, колебались от одного мнения к другому.
Таюрский, привыкший больше всего доверять своим собственным рукам, серьезно предлагает плыть вовсе без двигателя. По его мнению, с парусом, веслами, шестом и бечевой мы хоть и медленно, но зато наверняка одолеем эти шестьсот километров и доберемся до вулкана. Второй мой помощник, Куклин, определенно склоняется к более современным способам путешествия и предпочитает механический двигатель.
Куклин урывает время от перечерчивания карт и дешифрирования аэрофотоснимков, которыми занят, и составляет проект вала и гребного винта к мотору ЛД-3, Нам еще предстоит отливать их на одном из судостроительных заводов.
Тем временем я делаю еще попытку и рассылаю телеграммы в Хабаровск, Владивосток и порт Находку, связывающие Магадан с окружающим миром. Увы, нужного нам мотора нет нигде; все рекомендуют адресовать наш заказ в Москву. В результате, подчиняясь обстоятельствам, я уже готов примкнуть к оптимистам и доверить нашу судьбу маленькому неуклюжему ЛД-3. Конечно, я делан» это скрепя сердце и только потому, что нет другого выхода. Остается либо отложить поездку на следующий год, чтобы заранее обеспечить ее всем необходимым, либо пробиваться вперед с имеющимися возможностями.
Мы вспоминаем о второй половине девиза «Расчет и смелость!» и… решаем не отступать!
Неожиданно из Нижних Крестов приходит телеграмма. Председатель районного исполкома Винокуров сообщает в возможности сдать в аренду лодку с мотором. В телеграмме далее говорится, что в случае отсутствия у нас опытного моториста, исполком может предоставить нам его в Нижних Крестах.
Мы ликуем. Впервые в этот вечер я засыпаю без тяжких дум о возможном провале путешествия.
Тем временем июнь подошел к середине. Солнце нехотя скрывается за горами всего на три часа, и в трогательно жиденьком магаданском парке тщетно бродят в поисках темноты влюбленные. Давно наступившие белые ночи торопят нас с отъездом.
Подготовка подходит к концу. Все, что нужно для поездки, уже уложено во вьючные ящики. Муку, крупу, сахар и все другие тяжелые продукты будем получать в Крестах, куда уже послано соответствующее распоряжение. Мы с Петей еще и еще раз проверяем списки. Важно ничего не забыть, но не менее важно и избавиться от лишнего.