Нижнему, в данном конкретном случае следователю Кирееву, остается лишь выбрать манеру поведения. Можно сопротивляться, а можно и расслабиться, чтобы хоть удовольствие получить, как рекомендует инструкция британским полисвимин в случае неминуемого изнасилования на улице.
Марат выбрал сопротивление. Плевать на областную иерархическую лестницу, которая, по сути, аналог насеста в курятнике! Пусть место следователя Киреева - на нижней жёрдочке! Но закон дал ему право, нет, даже обязал иметь собственное, независимое мнение! И отстаивать его!
Он набычился, не намереваясь опускать или отводить глаза, тем самым как бы отвечая полковнику Рюмину мысленно: "А я сомневаюсь, что Жаров умер сам!" Начальник следственного отдела на миг дал слабину, но тотчас спохватился, отвердел:
- Что? Засунь статистику, знаешь куда! С какого перепуга ты жмура криминальным записал?
- А дать им цифру из годового отчёта, на сто тысяч населения, - снова вырвалось у Киреева (проклятый "Раммштайн", что ты делаешь?), - пусть бы сами на пять умножили. Труп криминальный, однозначно. Лучше сейчас отстраняйте!
Начальник вперился глазами в подчиненного, рявкнул:
- Киреев! Борзометр зашкаливает, я смотрю? Вылетишь!
- Всё равно, - буркнул следователь, понимая, что хватил лишку с предложением убрать себя с расследования. - Касательно деталей, так врач скорой хоть и заявил о врачебной ошибке, но я вижу умышленное убийство...
- А ну, объясни!
Марат изложил факты. Но его соображения начальника не убедили. Мнение врача скорой, который и донёс ментовке о смерти музыканта, полковник Рюмин принял, а судебно-медицинскому эксперту - не поверил:
- Да Кишиневский спохмела и не такой увидит. Какое, на хрен, отравление? Без лаборатории? Галиматья! Короче, завтра в шестнадцать ко мне, и чтобы закрыть дело к ебеням! Что пялишься, не согласен?
Киреев подчиняться приказу не собирался, а раз так, то и оспаривать его смысла не видел. Он отрешённо молчал и ради сбережения нервов представлял, что смотрит кино:
... Широкий экран, три-дэ, качественный звук. Потный мужчина в синей форме с погонами полковника юстиции расхаживает по кабинету и говорит зрителю:
- Про честь и совесть намекнуть хочешь? Да плевал я на высокие материи! У тебя сколько висяков? Двенадцать. От чёртовой дюжины мир не перевернётся. Всё! Свободен!
Синий мундир поворачивается к зрителю спиной.
- Свободен, я сказал!
И очередная серия "мыла" про будни Самарского межрайонного следственного отдела закончилась. Зритель Киреев покинул воображённый им кинозал. Всё так же молча. Нет, внутри себя Марат мысленно спорил с "полканом", ожесточённо твердя, что не пойдёт на подлог, не станет выкидывать никакие материалы из дела, потому что смерть Жарова похожа на естественную кончину меньше, чем средний палец на все знают какой орган!
Но готовность идти до логического конца, до вылета из следственных органов - внезапно улетучилась, сразу после "кино". Киреев трепыхался, как обгаженный цыплёнок, пытаясь стряхнуть дерьмо с только что белоснежных крылышков, оправдаться.
Бесполезно.
Он ведь понял, почему смирился:
- от безвыходности,
- от безнадёги, что называется "некуда бежать".
Подать рапорт об увольнении и отправиться на улицу?
А кому на пользу такой демарш, диктуемый совестью?
Покойный Жаров после увольнения Киреева оживёт, да?
И вообще, что изменит своим уходом добросовестный следователь Марат Киреев, если останется без работы, которую умеет делать хорошо? К тому же он хрен знает сколько времени будет искать другую, с равной зарплатой. Да и найдёт ли? Зато вместо него нынешнее дело примет бесчестный, но послушный, и всё сделает, как приказали сверху.
Так кого Марат убедит, если просто уйдёт?
Полковника Рюмина? Который сам скрипит зубами, сжигая нервы и сердце во время несправедливого разноса, может быть, тоже представляя себя зрителем аналогичного "мыла"?
Областного начальника? Который глотает таблетки пригоршнями после выволочки в Республиканском Комитете?
Журналистов, падких до сенсаций? Ой, кому интересно писать про смерть неизвестного миру музыканта? Вот если бы копыта отбросил Киркоров, Газманов, Леонтьев или ещё кто-то из раскрученной поп-тусовки...
Убеждая себя, что не "сдулся" из трусости, а выбрал разумный вариант поведения, следователь Киреев вошёл в кабинет и от души стукнул кулаком по сейфу. Тот равнодушно принял удар, даже не загудел нутром, как в первый день работы, когда был новеньким, блестящим. Сегодня - тусклый, залапанный, потёртый, местами и помятый - он ломился от дел, которые ничуть не уступали в сложности и важности только что обруганному начальством делу.