Прикосновения приятелей не вызывали у Ани ничего, кроме противных мурашек по телу. Намёки и откровенные приглашения к скоротечным случкам - брезгливую усмешку и отказ. Так проходили годы. К тридцати годам она оставалась девственницей, что её, уже врача с приличным стажем, волновало. Как бы не огрести проблем с поздней беременностью и сложными родами! После здравого рассуждения Аня отдалась самому крепкому, практически непьющему парню из байкеров. Сама, без уговоров. Просто приехала вместе с ним к его дому, сняла с себя шлем и объявила, глядя в глаза:
- Гриша, хочу провести ночь с тобой.
Она добросовестно трудилась в постели, стараясь доставить "Дембель-байкеру" максимум удовольствия. Уж чего-чего, а теоретических познаний у неё хватило бы на десятерых! Где-то две недели длились их встречи, но как только Аня убедилась, что забеременела, она прекратила встречи - чего ради теперь мучить себя, имитировать то, чего не испытываешь? Однако Гриша оказался привязчив, что называется, запал на Нюрку-мотоциклистку. Он ходил за ней, как дитя за маминой юбкой, скулил, умолял.
Так Аня стала женой. Пусть невенчанной, но общеизвестной. Могучий парень оказался совершенно беспомощным в жизни, с радостью подчинялся всем приказам, добросовестно зарабатывал деньги на семью и хвастался, что жена разделяет все его интересы. Так оно и было. Почти. Единственное, что не нравилось Ане, это рок-группа, где Гриша участвовал в роли гитариста, композитора, поэта-песенника и солиста.
Аня терпеть не могла грохочущую, бессмысленную, всю состоящую из визгливых диссонансов музыку, которая была призвана компенсировать слабакам мужского рода их личную крутизну. Она обожала классику, как скрипичную, так и фортепьянную, но приходила в восторг и от меди Вагнера. А в примитивном роке отсутствовала внутренняя логика и стройность. И лишь редкие произведения, созданные по законам гармонии, звучали достойно.
Аня попыталась объяснить супругу, научить его гармонизировать неплохие, в принципе, задумки, но вбить во взрослую неграмотную голову музыкальную грамоту? Дохлый номер. И она поступала проще - сама переводила мычание Гриши в ноты, расписывала вариации, а он уже представлял это, как собственное творение. Пять или шесть композиций Ане удались. Но потом Гриша возомнил себя гением.
Аня, занятая воспитанием детей в суровом спартанском духе, даже обрадовалась. Планы её практически сбылись, долг перед природой она выполнила, муж, со всеми недостатками, всё-таки был намного лучше соратников по ансамблю. Не изменял, практически не пил, деньги нёс в семью - что ещё надо женщине? Аня, на работе уже Анна Максимовна, исполняла супружеский долг, взыскиваемый, по счастью, с гораздо меньшей интенсивностью, а своё удовлетворение получала, гоняя по трассе на "Черной птице".
Но годы шли, принося проблемы. Сначала от детей, один из который стал хулиганить, а вторая - сошлась с готами. Большими усилиями Аня выправила и тот и другой загиб. Сюрприз преподнёс Гриша. Он ухитрился поссориться с лидером группы, Борькой Жаровым, бездельником и шелапутом, почти всю жизнь просидевшим на шее родителей.
Повод для ссоры оказался банальным донельзя - в России заработал закон об авторском праве. И вот ведь как бывает, те композиции, что Нюрка-мотоциклистка левой ногой создала, наскоро прописывая вариации - оказались востребованы! За них начислялись деньги, хоть небольшие, но постоянно. И Жаров, оставшийся без поддержки стареньких родителей, решил все присвоить себе. А Гриша, вместо того, чтобы строго определиться о долях - Бобу принадлежали только слова! - устроил безобразный скандал. Анне Максимовне пришлось вмешаться.
Ледяной тон, чёткая артикуляция, негромкий голос - весь набор приёмов, мгновенно унимающих любого мудозвона, как мысленно обзывала Аня наглых самцов, поставил Жарова на место. Фифти-фифти с завтрашнего дня и возврат половины денег, обманно хапнутых до этого дня. Они тут же, причём, письменно оформили соглашение, жаль, не нотариально. В полный рост решили доделать уже после фестиваля, чтобы не сутиться.
Зря. Надо было сразу. Но кто знал, что этот урод Жаров так расстроится, что вечером выхлещет бутылку хереса, который ему, диабетику, в принципе нежелателен. Анна Максимовна к Бобу, когда его в коме приволокли в процедурную, даже подходить не стала. Исай Миронович справился сам, а там дел-то всего ничего - глюкозу и скорую, чтобы пару дней в отделении его понаблюдать.