Виххардова бездна, как же он не понял, что метки, которые он всё время чувствовал на ней, не чужие, а его собственные! Подлости от эринейки ждал. Злился. Верил, что когда сорвёт с неё дорогие шмотки, получит доказательства своих предположений. А так, оказывается, пахла его магия... Вернее, следы, что она оставила на её теле.
Как она смогла выжить с такими жуткими увечьями?
Бьёрн поморщился и сглотнул, на миг представив, какую нечеловеческую боль должна была испытывать девушка. И волосы короткие у неё потому, что сгорели, а не потому, что опозорить его перед всеми хотела.
Стало стыдно. Нашёл с кем воевать - с бабой! Хотя её и бабой-то по-хорошему назвать было нельзя.
Ведь и смотреть не на что - ни крепких бёдер, ни пышной груди, ни пленительных изгибов...
Эринейка была хрупкой и тощей.
Бьёрн выругался сквозь зубы и сам себе мысленно возразил. Нет, новая жена не была тощей, скорее гибкой и тонкой, как молодая берёзка. Из тех, что гнутся, но не ломаются.
А мужскому началу Бьёрна так и вовсе было наплевать на установленные кайгенами женские эталоны красоты, потому что он возжелал девушку сразу, как только, разодрав на ней платье, увидел её обнажённое тело. Его привлекательность почему-то не портили ни шрамы, полученные в жестоком бою, ни отсутствие пышных округлых форм, ни алебастровая белизна кожи, совершенно не присущая смуглым женщинам Сивельгарда.
У эринейки в глазах сверкали упрямство и вечный вызов, и они возбуждали Бьёрна сильнее, чем любые прелести местных красавиц. Она не боялась дерзить, бесстрашно смотреть в лицо и говорить, что думает. И язык у неё был как осиное жало, ей и магию использовать не нужно было, чтобы достать кого-то до печёнок. Упрямую гордячку до хруста в пальцах хотелось схватить и по праву сильнейшего подмять под себя, но Бьёрн был уверен: она и в этом случае не стала бы просить у него пощады.
Виххардова бездна, оэн знал, кого она ему напоминала... Его самого!
Правильно, что не стал ждать Горда!
Бьёрн не был уверен в этом, когда проводил обряд, но больше не сомневался теперь.
Женщина принадлежит только ему! И никто - ни дильфар, ни другие оэны - не имеют права приютить её в своём клане, если она об этом попросит!
У эринейки нет другого выбора, кроме Бьёрна, и уже никто не посмеет это право оспорить!
Оэн испытывал от этого непонятное удовлетворение, словно в своё единоличное пользование получил то, о чём давно мечтал. А мечтал ли?..
Бьёрн всегда думал, что жена у него будет кроткой, ласковой и покорной, одним нежным взглядом усмиряющая его буйный нрав. Такой и была Алва - его первая жена, которую он любил с детства.
После её смерти Бьёрн поклялся, что больше не привяжется ни к одной женщине, и если бы не долг Хранителя, то больше и не женился бы вовсе. А брак с эринейкой казался ему холодным расчётом ровно до того мгновения, пока он не увидел причинённый ей его магией ущерб. Несправедливо если девушка опять пострадает по его вине! Бьёрн считал себя воином, а не подонком. И потому играть в игры Горда больше не собирался.
Тяжело вздохнув, он развернулся и пошёл обратно по коридору, остановившись у дверей своей спальни.
За стенкой было тихо. Жена не бросалась поленьями в стены, не ругалась, не выла, и Бьёрн криво усмехнулся, собственной глупости. С чего он взял, что такая, как она, будет плакать? Он сомневался, что она вообще умеет это делать. И хорошо. Женские слёзы Бьёрн терпеть не мог.
Потоптавшись на месте, он прошёл до конца коридора и свернул к лестнице, ведущей в другую половину дома, убеждая себя в том, что его поступок продиктован вовсе не жалостью к эринейке, а соблюдением традиций.
****
Только оэн умел ходить по своему дому совершенно бесшумно, появляясь тогда, когда его совсем не ждали, а потому слышал, о чём сплетничали бабы издалека.
Языки без костей! Распустил их Иден! Вот завтра пройдёт второй день ории и Бьёрн быстро покажет им кто в этом доме хозяин!
На большой и тёплой кухне их было, как тараканов за печкой. Все женщины, за которых Бьёрн нёс ответственность после смерти их мужей, служили у него в халле, получая пищу, помощь, защиту и если хотели - кров.
Многие на ночь возвращались в свои дома, но сегодня, кажется, ни одна из манн покидать жилище своего оэна не собиралась. Куда ж они пойдут, когда тут такое представление?! Мало того, что хозяин привёз жену-чужачку, так ею ещё и оказалась эринейская магичка, повинная в смерти многих кайгенов! Такую, по мнению большинства, полагалось придушить, ведь душа кайгена, убитого магом не могла вернуться к истокам Ирридель, чтобы дать жизнь новым поколениям.