— Твоя работа? — не скрывая восторга, спросила я.
— Моя, — смутился Жак.
— Это что-то невообразимое! Какая красота! — восхитилась я.
— Давай-ка поешь, — произнес он и показал рукой в сторону стола. Непривыкший к похвале, он явно спешил сменить тему разговора. Женщина успела накрыть на стол и добродушно улыбалась, глядя попеременно то на меня, то на Жака. Я влезла на резной стул, он оказался слишком высоким, и ноги болтались в воздухе, не доставая до пола. Посуда на столе тоже удивляла своими размерами. Я почувствовала себя Машенькой в гостях у медведей, с той лишь разницей, что медвежонок в этом доме еще не появился и соответствующая посуда и мебель тоже.
Кисло-сладкая каша из сушеных ягод и зерен пришлась мне по вкусу. Это была не та привычная для землян каша из крупы с добавлением ягод, а скорее наоборот: измельченные отпаренные ягоды с небольшим количеством целых зерен. Пока я утоляла пробудившийся голод, хозяйка поставила на стол кувшин с горячим благоухающим напитком. Жак налил его в чашу и придвинул ко мне. Совершенно прозрачная бледно-розовая жидкость источала ягодно-цветочный аромат, перед которым я не смогла устоять. Еще более восхитительное на вкус, сладкое, с приятной горчинкой питье растеклось по рту и разделилось на множество ароматных ноток незнакомых мне. Не выпуская из рук чашу, я закрыла глаза от удовольствия. Каждая клеточка тела впитывала и наслаждалась невероятной палитрой запаха и вкуса.
— М-м, ничего вкуснее в жизни не пила, — произнесла я и посмотрела на супругов. Довольные собой они улыбнулись. Даже улыбка у них одинаково доброжелательная и открытая. Радуясь за Жака, я тоже не смогла сдержать улыбку.
— Ты, я смотрю, хорошо устроился. Большой уютный дом, жена-красавица.
Мне не терпелось расспросить про его отца, про то, что произошло после моего исчезновения, но я не хотела, чтобы между супругами зародилось недоверие, поэтому на немой диалог не пошла, а решила начать издалека. Ведь возможно он оберегал свою жену от этих подробностей. Факт нашего знакомства он не скрыл, что позволило мне задать совершенно невинный вопрос, на который он мог ответить, опустив ненужные подробности.
— Жак, после нашего расставания много времени прошло. Как сложилась твоя жизнь?
— Хорошо сложилась. Пошел в поселение, меня там приняли, но для них я так и остался чужаком. Вот я и ушел обратно в лес. Позвал с собой Мину, она согласилась, — Жак смущенно опустил глаза, а потом спросил:
— Ты-то куда запропастилась? Дорогу домой нашла? Ребеночек-то родился?
— Да, дорогу нашла. Извини, я даже не попрощалась, все как-то неожиданно получилось.
Жак махнул рукой, дав понять, что не сердится, и я продолжила:
— Сын у меня родился, — я улыбнулась, вспомнив Лео, и сердце запылало огнем. В этот момент расставание с ним стало невыносимым, и я почувствовала желание бежать сломя голову, только бы скорее его обнять снова.
— Сын говоришь, — с умилением улыбнулся Жак, — это хорошо. А отец его нашелся?
— Да, нашелся, — ответила я и решила, что пора начать рассказ, который объяснит мое появление здесь. Жак и Мина внимательно слушали, а я посвятила их во все подробности своей жизни за последние годы, опустив лишь детали достижений цивилизации, дабы не шокировать их и не отвлекать от главного. И еще я умолчала о таинственном друге, может именно из-за его таинственности.
— Ну, а про карту вы уже знаете, — завершила я свой рассказ. — Кстати, Жак, там, в яме ты как-то странно отреагировал на повествование о моем путешествии по лесу. Объяснишь в чем дело?
— Ох, девка, не хотелось тебя пугать, но сам напуган, слухай: когда-то давно, два пня были деревьями.
Услышав это признание, да еще произнесенное таким таинственным тоном, я не смогла сдержать усмешку, но Жак, не обращая внимания, продолжил:
— Однажды трое местных встретили возле них двух чужаков, странно одетых, непонятно говоривших. Они заблудились и никак не могли выйти из лесу. Местные испугались, ведь их поселение было единственным на всем белом свете, — Жак усмехнулся над невежеством тех людей. — Они пошептались и решили убить чужаков, чтоб их домам ничего не угрожало. Они связали бедолаг и повесили на этих самых деревьях. Между ними был уговор: никому не признаваться в убийстве. Напуганные содеянным, они пустились наутек. Много дней прошло прежде, чем повешенных углядели жители поселения, они-то их и схоронили. Следующей весной двоих из убийц нашли повешенными на этих же деревьях. Третий был хворый, с ними в лес не пошел, дома остался. Когда до него слух о беде дошел, он ума лишился, а прежде поведал обо всем народу. Люди испугались мести убиенных и послали пятерых смельчаков порубить те деревья. Стволы сгнили давно, а пни стоят, и труха их не берет. А кто проходит мимо, тем повешенные мерещатся и бегут оттудова куда глаза глядят, мало кто потом дорогу домой находит.