– Нет! Никогда! – отрезал я громко.
– Милорд? – Барон Альден вопросительно посмотрел на меня. Да, такой решительности он от меня не ожидал.
– В прошлом году Синие Лучи были тут, когда погиб Отец Берток. Они проводили расследование, опрашивали всех. В этом году, сейчас, – я повысил голос, делая ударение на последнем слове, – все живы и здоровы. Зачем тут, в Лоранде, Синие Лучи? Вы все согласны со мной? – Я поочерёдно посмотрел в лица присутствующих и любопытных.
Женщины с кухни молчали, слуги, которых в прошлом году допрашивали, согласно кивали, припоминая эти допросы и свой собственный страх. Свидетель местный поджимал губы недовольно и порывался что-то доказывать мне, всё время сыпал какими-то междометьями, не знаю, цензурными или нет. Он явно злился на меня и понимал, что из всех присутствующих сломать все его планы могу только я, больше никто. А я продолжал говорить всем:
– Синим Лучам нечего тут делать. Если бы их приехало двое или трое, ладно, но их пятнадцать. Целая армия! Что им делать в Лоранде? Что сейчас расследовать? – Я усмехнулся и снова пробежал глазами по лицам всех, кто стоял рядом. – Они, скорее всего, просто едут мимо по своему какому-то важному делу. Вот пусть и едут. Так?
– Нет! Откройте ворота! – закричал Отец Алвуд. – Вы не смеете мешать им! Не смеете...
Я смотрел ему в лицо в упор, и в тихой ярости у свидетеля даже голос пропал, он вдруг осип и закашлялся. Как же он злился на меня, как злился. Ух!
– Надо поговорить с ними, милорд... – осторожно предложил барон Альден, понимая, что надо как-то разрешать сложившуюся ситуацию. – Вернётся граф, и что я ему скажу?
Я постоял, подумал. Что-то надо было делать, и все смотрели на меня, ждали, что я решу.
– Хорошо. Я поговорю с ними. Но не поднимайте герасы, только откройте ворота. Никого из них здесь не будет. А когда вернётся отец, я сам с ним поговорю.
Повисла пауза. Все какое-то время молчали. А потом барон начал отдавать приказы: всех любопытных убрали подальше, воинов с оружием оставили чуть в стороне, местный свидетель остался, к нему, кстати, подтянулся второй брат. Но он был так стар, что никуда не лез, да и вряд ли понимал, что происходит.
Стража на воротах распахнула тяжёлые створки из обшитых железом брёвен, но решётку по моему приказу поднимать не стала. Если я и буду с Лучами говорить, то только через неё. Не хватало им тут хозяйничать.
Я подошёл к решётке ворот и громко крикнул:
– Я буду разговаривать с самым главным из вас! Один на один! Если не хотите так, ворота я прикажу закрыть. И никакого оружия. Согласны?
Группа всадников топталась перед подъёмным мостом на той стороне крепостного рва, наполненного водой. Все они хорошо слышали меня. И через момент один из свидетелей легко спрыгнул с коня и чётким широким шагом подошёл к решётке ворот.
Я смотрел на него. Он был средних лет, очень живой и подвижный, с недовольным взглядом тёмных глаз. Если Отец Алвуд изливал свои ярость и злость на меня воочию, я их прямо чувствовал и видел, то в этом человеке всего этого было не видно, но оно чувствовалось во всём, в каждом шаге, во взгляде, в крепко сжатых кулаках, в поджатых недовольно губах, даже морщины у рта, у носа кричали о ненависти к тому, что происходит.
О, эти люди не привыкли к сопротивлению, хоть к малейшему неповиновению. На их пути встал я, и все свидетели теперь ненавидели меня холодной белой яростью.
– Вы – сын графа Берната Лорандского? – он буквально выплюнул свой вопрос мне в лицо, спрашивая первым, хотя ещё думал сам, с чего начать этот разговор.
– Один из его сыновей, – поправил я.
– Последний сын, бастард. Вы?
О как, я, оказывается, последний сын? Значит, моих братьев они уже за сыновей моего отца не считают, точно они уже мертвы для этого мира? Вот же гады ползучие. Я старался держать себя в руках изо всех сил.
– Чего вы хотите в Лоранде?
– Мы пришли за вами. – Он был предельно честен. – Откройте ворота!
– За мной? С чего вдруг?
– Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю. И хорошо знаете, что происходит. Без вас мы не уйдём.
– Нет... Ошибаетесь. Я вам не сдамся.
– Мы арестовываем вас за ваши преступления. Впустите нас!