Его длинные ноги быстро преодолевают расстояние, но при каждом шаге я ударяюсь бедром о его бедро, и от боли зажмуриваю глаза.
Как только он прошмыгивает через задний выход, нас встречает ночной воздух с томительным намеком на влажность.
— Нужно увезти Вас отсюда, пока легавые не пришли. — Он усаживает меня на капот своего автомобиля, продолжая осматривать окрестности. Затем открывает пассажирскую дверь и практически заталкивает меня внутрь, после чего обходит машину и садится за руль. Мужчина едва успевает включить зажигание, как мы уже выезжаем на улицу и отправляемся прочь от бара.
— С Вами все будет в порядке, милая. — Его голос ровный и утешительный, и он бросает на меня быстрый взгляд, прежде чем снова сосредоточиться на дороге. — Понимаю, что больно, но это гораздо лучше, чем получить настоящую пулю.
Мозги тормозят, поэтому требуется много времени, чтобы осмыслить сказанное.
— Что Вы имеете в виду?
— Они стреляли резиновыми пулями. — Хрипит он. — После броска светошумовой гранатой. — Следующие слова он произносит вполголоса, и складывается впечатление, что он говорит скорее с самим собой, чем со мной: — Откуда они достали такой серьезный боеприпас…
У него звонит мобильный телефон, и он почти сразу же отвечает. Закрыв глаза от испытываемого головокружения, которое мучает, глубже вдавливаюсь в сиденье, будучи благодарной за затемненные окна, которые загораживают яркий свет уличных фонарей. Смутно улавливаю обрывки разговора Стива.
«…пижон заигрывал с ней в баре…»
«…в нее попала резиновая пуля…»
«…не уверен, есть ли у нее что-то в организме или нет…»
«…световая граната…»
«…везу ее домой…»
Наконец он заканчивает разговор, погружая нас в тишину. Я испускаю долгий вздох. Что за ночка… Вот вам и желание быть нормальной.
Стив издает грубый смешок.
— Можно смело сказать, что такие выступления обычно не происходят в барах. — Юмор исчезает из его голоса, когда он добавляет: — Тоже не знал, что в этих местах возникают неприятности.
Со все еще закрытыми глазами, устало бормочу:
— Похоже, в последнее время неприятности теперь модные.
В ответ получаю лишь его хмыканье. Концентрируюсь на звуках дорог под шинами, а не на головокружении и тошноте, что все сильнее подступает к горлу.
Когда он паркуется у моей подъездной дорожке и помогает выйти из машины, я в очередной раз благодарю все на свете за то, что это единственный дом, стоящий в конце тупиковой дороги. Рядом нет соседей, которые смогли бы наблюдать за моей неуверенной походкой, требующей помощи со стороны Стива.
Мы уже почти добираемся до входной двери, когда по дороге навстречу несется другая машина, и я замираю в тревоге, переведя взгляд на Стива.
— Все в порядке, милая. Босс приехал убедиться, что все путем.
Морщусь от смущения и ною:
— Божечки. Не дай ему увидеть меня в таком состоянии.
Дверь машины захлопывается как раз в ту минуту, когда Стив отпирает входную дверь. Он говорит над моей головой:
— Еще раз проверю, все ли в норме внутри.
— Я держу ее. — Знакомые мощные руки обхватывают меня сзади, и я немного расслабляюсь от силы и уюта.
Издаю хныканье.
— Может притворимся, что ничего такого не происходит? А то я сейчас не в лучшей форме.
Смешок Бронсона порадовал бы меня в любое другое время, но сейчас не до шуток.
О чем ему и говорю:
— Я не шучу.
— Знаю. — Его тон смягчается, а голос становится глубже, когда он спрашивает: — Ты в порядке, рыжая?
«Мм», — все, что я в состоянии проговорить, поскольку пот выступает на лице и верхнюю часть грудной клетки. Что-то невыносимое начинает пробираться к горлу и… — Боже! — опираюсь на перила, вцепившись в них, так что костяшки побелели, и выблевываю содержимое своего желудка в несчастные кусты.
Без понятия, сколько времени я блюю, пока все не заканчивается. Проходит минута, прежде чем я ощущаю ладонь на своей спине и другую руку, которая в данный момент сжимает мои волосы в кулак, отводя их от лица и убирая с предела досягаемости от блевотины. Его рука слегка поглаживает меня медленными кругами, когда я сплевываю в последний раз.
— Немного легче стало? — от его вежливого голоса внутри закипает огорчение.
— Почему мы видимся, когда я выгляжу кошмарно? — мой недовольный тон донельзя очевиден. — Почему мы не встречаемся, когда у меня очень классная прическа или что-то в этом роде? Но н-е-еет, ты только видишь меня в таком виде. Или, когда приходится сообщать о мертвых людях.