Похоже, рыжая меняет правила моей игры.
— Пусть наши ребята в участке посмотрят записи, особенно эту. Может, они что-нибудь найдут.
— Будет сделано. — Дэниел прочищает горло. — Это еще не все, босс. — Его тон становится строже, и я тотчас понимаю, что финал будет охренеть каким грандиозным. — Ходят слухи о том, что мы заглядываем в конкретный дом. Люди интересуются, что так зацепило, что ты постоянно там ошиваешься.
— Кто это заметил. — Произношу это не столько как вопрос, сколько как требование.
— Последователи.
Выблядки сраные. Провожу рукой по бороде и устремляю взгляд в потолок.
— Это был лишь вопрос времени, когда люди обратят на это внимание, босс. — Он поспешно добавляет: — Не говорю, что это круто, но…
Понимаю, что он хочет сказать. Но от этого ситуация не становится менее хреновой.
— Нужно быть осторожным. Они рассмотрят это как слабость.
— Слабость. — Слова звучат с отвращением. Да пошло оно все. Они сильно ошибаются, если считают, что она — моя слабость.
Если они не поймут, если хоть кто-то посмеет обидеть ее, я урою их собственными руками.
Мне не нужно твердить все это Дэниелу. Он и так хорошо меня знает.
— Держи меня в курсе. — На кончике языка вертится приказ о просьбе попросить покопаться в ее прошлом, однако я сдерживаюсь, что совсем на меня не похоже. Я никогда не колеблюсь. Никогда не приветствую неизвестность.
— Непременно. — Завершив разговор, опускаю телефон и поворачиваю голову, чтобы посмотреть на женщину, свернувшуюся калачиком рядом со мной. Черт бы побрал мои побуждения за то, что они так извращены. Ведь какая-то часть меня знает, что она невиновна.
Но другая часть меня понимает, что в глубине души она скрывает множество опасных секретов.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЯТАЯ
ДЖОРДЖИЯ
Медленно просыпаюсь с колотящейся головой и с ощущением сухости во рту. Каким-то образом мне удается разлепить веки.
Одеяло плотно облегает меня, как буррито, а одна рука перекинута через свободный край кровати. В замешательстве хмурюсь, проводя рукой по небольшой вмятине в подушке рядом. Пульсация в бедре не дает покоя… и тут на меня снова обрушиваются подробности событий прошлой ночи.
Огорчение расцветает, а щеки становятся горячими. Боже. Я попросила его остаться. Бронсона Кортеса. Мужчину, от которого я меньше всего ожидала, что он станет нянчиться с пьяной женщиной — особенно после рвотной тусовки.
Но он остался… Уловив запах бекона, витающий в воздухе, переворачиваюсь на спину, выпутываясь из-под одеяла. Когда я поднимаюсь и обнаруживаю, что все еще в банном полотенце, то быстро меняю его на спортивный лифчик, футболку и шорты. Даже простое движение от того, что я натягиваю одежду на бедро, заставляет резко вдохнуть от боли.
«Бывало и похуже», — напоминаю я себе. И прошлая ночь вполне могла принять другой оборот.
Почистив зубы и плеснув на лицо воду, нехотя бросаю взгляд на себя в зеркало. Выгляжу потрепанной, под глазами круги, рыжие волосы в беспорядке, и я собираю их, накручиваю и закрепляю заколкой, лежащей на стойке.
Прохожу по коридору, следуя за запахами, от которых урчит в животе, и внезапно останавливаюсь, увидев его на кухне.
С расстегнутой рубашкой и обнаженным мускулистым торсом, он снимает сковороду с плиты и выключает конфорку. Лопаточкой он перекладывает еду на тарелку.
Должно быть, он почувствовал мое присутствие, потому что приветствует меня хриплым голосом, не удостоив взглядом:
— Доброе утро, рыжая. Ты как раз к завтраку. — Он поворачивается с тарелкой в руках и идет ставить ее на стол, где уже лежат салфетка и вилка. — Нет лучшего средства от похмелья, чем плотный завтрак.
Яичница, бекон и ломтики тоста с маслом готовы. Перевожу взгляд на него.
— Ты умеешь готовить?
Черт. Это прозвучало грубо… и с явным недоверием. Я поспешно добавляю:
— Прости. Я имею в виду… — На этот раз я меняю тон на более непринужденный и гораздо менее резкий. — Ты… умеешь готовить?
Он выглядит оскорбленным, прежде чем пожимает плечами и отворачивается к столешнице.
— В моей семье умение готовить чуть ли необязательное. А теперь иди сюда и ешь.
Опускаюсь на стул, чувствуя себя гораздо более потрясенной, чем хотелось бы. И это вовсе не связано с похмельем, а с мужчиной на моей кухне.
— Спасибо. — Слова получаются неуверенными, однако они искренни; надеюсь, что он почувствует это.