Какого хрена?
В рукописной записке написано:
Я в курсе, что тебе ничего от меня не нужно. Уверяю, это совершенно ясно. Однако, думаю, тебе следует знать, что Пол Яфферти из участка мертв. Он получил огнестрельные ранения при стрельбе, и пули, которые я извлекла, соответствуют тому типу пистолета, который используешь ты.
Кроме того, в его тело впилось стекло, и я подозреваю, что оно вылетело из окна машины, что наводит на мысль: он убил Abuela.
Кроме того, возможно, ты уже знаешь: детектив Даллерайд мертв. Он получил огнестрельное ранение в лоб, как и Лайла, Кара и Самара. Просто хотела упомянуть об этом на случай, если эта информация может оказаться полезной и поможет другим людям быть осторожными.
Этот чек — полное возмещение расходов и моя благодарность в обмен на все вещи (одежду, мобильный телефон, обувь и т. д.), которые были предоставлены мне ранее.
Можешь с уверенностью счесть это моим официальным прощанием.
Искренне,
Джорджия Денверс
ГЛАВА ВОСЕМЬДЕСЯТ ШЕСТАЯ
ДЖОРДЖИЯ
Суббота
Я направляюсь в продуктовый магазин, ненавидя себя за то, что смирилась с необходимостью туда ходить. Как бы я хотела вместо этого отправиться за покупками на рынок Скорпионов.
Поход за покупками на рынок был похож на прогулку — настоящее приключение, где я познакомилась с новыми людьми и попробовала новую еду. Чтобы поддержать тех, кто гордится своими талантами и товарами. Но этот продуктовый магазин закрытый и абсолютно безликий, и может предложить лишь искусственное освещение и спертый воздух.
Это еще одна вещь, которую стоит добавить к списку моих потерь.
Боже… когда-нибудь я буду жить как ни в чем не бывало, и не мучится каждый божий день ни из-за него, ни из-за связанных с ним воспоминаний.
Я толкаю свою тележку между рядами, пытаясь загореться хоть каким-то энтузиазмом по поводу проходящих тут распродаж «два по цене одного», но это бесполезно.
Я кидаю в тележку буханку хлеба на закваске и тут вижу, как несколько человек поблизости убегают от меня со всех ног.
— О Боже! — выкрикивает одна дама, после чего бросает свою нагруженную продуктами тележку вместе со стоящей в ней сумочкой.
Какого черта?
Другой, высокий и худой, как жердь, человек бросается от меня, как от чумной.
Я оглядываю себя, но, не обнаружив ничего необычного, дотрагиваюсь до лица. Ни на нем, ни на волосах ничего нет.
И тут я чувствую это. Все волоски на моем теле встают дыбом, будто неотъемлемо ощущают присутствие зла.
В воздухе раздается щелчок, и мои чувства мгновенно обостряются. Округ не слышно ничего, кроме жужжания висящих над головой ламп и разносящейся по магазину тихой, дрянной музыки.
— Повернись.
Голос женский, с акцентом, похожим на акцент Abuela и Анжелы. Именно в этот момент мой разум оживает, хватаясь за подсказку с ночи пожара.
Тебе следовало держаться от него подальше. Теперь ты должна умереть. Это тот же шепот, который я слышала той ночью.
— Я сказала, повернись. Кругом.
Я медленно выполняю ее приказ и оказываюсь лицом к лицу с женщиной примерно моего возраста, держащей в руках пистолет. От нее густыми волнами исходит злоба, искажая ее привлекательные черты, и так уже омраченные гримасой отвращения.
С оружием в руках и в красивом платье на тонких бретельках, обнажающем ее смуглую кожу и разноцветные татуировки от плеча до запястья, она выглядит неуместно, создавая неоднородную картину.
— Ты просто не могла держаться подальше от Бронсона, так ведь? — усмехается она.
Мои слова звучат поспешно, потому что эта женщина явно не в себе.
— Я несколько недель его не видела, — вскинув руки, говорю я. — Он весь твой.
Даже когда я произношу эти слова, мое сердце разбивается на мелкие кусочки от одной мысли об этом.
Женщина кривит губы от отвращения.
— Ему все еще нужна ты.
Ее палец опускается на спусковой крючок, и у меня перехватывает дыхание.
Я знаю достаточно, чтобы уже в одном этом распознать опасность. Несколько лет назад отделение полиции проводило для подшефных сотрудников небольшой курс по безопасному использованию огнестрельного оружия. Тогда я узнала, что не следует класть палец на спусковой крючок до тех пор, пока не будет острой необходимости стрелять.