Бесчисленные гирлянды белых светодиодных лампочек развешаны вдоль стволов деревьев, создавая дорожку, ведущую вглубь леса. Это красиво, и из-за этого густые заросли деревьев кажутся воздушными и немного причудливыми, а не угрожающими и пугающими.
Я иду по тропе, не торопясь, чтобы полюбоваться на то, сколько труда потребовалось, чтобы сделать это так идеально. Дойдя до конца, я замечаю вырезанное на стволе дерева слово.
«Не бойся».
Я провожу пальцем по каждой аккуратно вырезанной букве, и защитный слой вокруг моего сердца начинает таять. Когда я поворачиваюсь, чтобы вернуться домой, я замечаю еще одно послание на дереве напротив, и у меня перехватывает дыхание.
«Тебя любят такой, какая ты есть».
Я кладу обе руки на толстый ствол, и вырезанные на нем слова согревают мои ладони, как будто его любовь настолько сильна, что я могу физически ощутить ее.
«Будь ты проклят, Бронсон Кортес».
Мое сердце бешено колотится, ударяясь о грудную клетку.
«Ты делаешь невозможным забыть тебя».
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ШЕСТАЯ
БРОНСОН
— Ей понравилось, босс.
— Да? — На моем лице появляется подобие улыбки. — Хорошо. Спасибо за новости, — завершаю звонок и убираю телефон в карман.
Если ей понравилось это, то наверняка понравятся и следующие.
Я смотрю в ночное небо, на яркие звезды, и делаю глубокий вдох. Прежде чем я осознаю это, слова вылетают у меня из головы.
— Abuela, если ты смотришь на меня, мне бы не помешала твоя помощь.
Налетает порыв ветра.
— Очень надеюсь, это было твое согласие, — усмехнувшись, я поворачиваю к своему дому.
Прежде чем открыть дверь, я оглядываюсь, и что-то заставляет меня сказать это вслух.
— Люблю тебя, Abuela.
Затем направляюсь в дом, чтобы в последнюю минуту подготовиться к сюрпризам для моей женщины.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО СЕДЬМАЯ
ДЖОРДЖИЯ
Я не удивляюсь, когда на следующий день возвращаюсь домой с работы и вижу, что в моей гостиной стоит елка.
У ее подножия лежат новенькие упаковки с праздничными украшениями и разноцветными гирляндами. В воздухе витает свежий аромат сосны, и меня охватывает смесь счастья и меланхолии.
Abuela была бы в восторге от этого. Я просто хочу, чтобы она была рядом и насладилась праздничной елкой в свою честь.
Распаковывая украшения, я с особой тщательностью развешиваю гирлянды и ленты.
Приготовив себе ужин, я беру его с собой в гостиную. Выключаю весь свет и сажусь за стол перед елкой в честь дня рождения Abuela.
Весь вечер я чувствую, что меня окутывает энергия счастья и нежности.
Она.
ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ВОСЬМАЯ
ДЖОРДЖИЯ
Суббота
— Эй, эй, эй. Подожди, сеньорита.
Джилл называет меня так с тех пор, как я не выдержала и рассказала ей о Бронсоне, обо мне и обо всем, что происходит с моим списком.
Она снова удивила меня своей толерантностью, что было очень приятно. Вместо того чтобы прочитать лекцию о том, как связаться с главарем банды, она лишь сказала: «Я думаю, Селена Гомес сказала об этом лучше всех. Сердце хочет того, чего хочет сердце».
Признаюсь, я не все рассказала. Некоторые детали касаются только меня… или только меня и Бронсона.
Я больше не стесняюсь своих способностей и не стыжусь их, но, как сказала мне Abuela, не каждый сможет удержаться от того, чтобы не выбрать страх в качестве реакции на что-то настолько необычное.
Как бы то ни было, Джилл, по ее словам, «романтик, полный надежд, но не безнадежный, потому что это намекает на что-то недостижимое», — поэтому она требует новостей на каждом шагу.
Сейчас мы сидим в моей гостиной, пьем кофе и наверстываем упущенное после сумасшедшей рабочей недели.
— Тебя, наверное, не удивляет, что он не справился с номером пять. Я имею в виду, черт возьми. Это было бы глупо, — она приподнимает брови, глядя на меня с выражением «Это и дураку ясно».
Я вздыхаю и смотрю на праздничную елку.
— Думаю, ты права.
— Подожди.
Я резко поворачиваю голову от ее странного тона.
— Ты разочарована, — Джилл прищуривается, глядя на меня с понимающей улыбкой. — Ты все еще любишь его.
— Нет, не люблю, — лепечу я. — Совсем нет.
— Пфф. Вранье. Все, — широко улыбается она. — Но это нормально. Для этого и нужны друзья. Чтобы вывести тебя на чистую воду.
Я поднимаю свою чашку кофе, и она тихонько чокается с ней своей.
— Выпьем за это.