Прилагаю все усилия, чтобы наскрести храбрость, так как, честно говоря, я делаю это только ради них — ради Лайлы и Кары, матери и дочери в моём морге. И если Бронсон за это убьёт меня, во всяком случае, я буду знать: на то была веская причина.
Моя смерть ни на кого не повлияет. Но Лайла и Кара… Мать, которая поставит себе цель посмертно проинформировать — это та, чью смерть наверняка будут многие оплакивать. Та, которая, вероятнее всего, свернула горы, чтобы обеспечить своего ребёнка.
Чёрт, она, вероятно, была из тех мам, которые устраивают «спа-дни» или провозглашают «девчачьи посиделки» со своей дочерью. Они бы хихикали над кем-то или чем-то, Кара бы признавалась во влюблённости, а Лайла бы слушала и напоминала, что она заслуживает только самого лучшего парня на всём свете.
Моргаю от внезапного жжения в глазах. Вот она я, ведущая себя смехотворно из-за того, чего у меня никогда не было и не будет. Бесполезно оплакивать нечто подобное. Я лучше знаю.
Но если последние две недели могут служить хоть каким-то показателем, тогда у меня чудовищная тенденция, когда дело доходит до «знать лучше»… и делать всё наоборот.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
БРОНСОН
Капли крови и слюны запятнали пластик, покрывающий бетонный пол, и я не в состоянии пробудить в себе ни капли жалости к ублюдку, сгорбившемуся на металлическом стуле.
— Ты, блядь, мог бы предвидеть это, — выдавливаю слова сквозь стиснутые зубы, пока смотрю на кусок говна, чьему телу мало досталось, чтобы мне пришлось по вкусу.
Оно даже не угодит мне, после того как я прострелю его мозги. Не после того говна, что он провернул.
— Ты думал, что умён, — глумлюсь я. — Думал, что сможешь это провернуть, мм? — Ни на секунду не отвожу от него взгляда. — Ты забыл, что я заправляю этим шоу. Правлю в этом месте.
Его глаза опухли и были почти закрыты, но, когда я достаю пистолет, страх в них ни с чем не спутать. Пялясь в ствол, он знает, что последует.
Нажимаю на курок, игнорируя жалящий протест, сказывающийся от окровавленных костяшек пальцев. В одночасье жизнь покидает его, его жалкие мозги разлетаются по стене позади.
Опустив пистолет, я смотрю на уёбка, желая, чтобы это принесло удовлетворение. Желая, что избиение заставило его сожалеть о своих деяниях, о своём коварстве. Ёбанный предатель. Больше всего я желал, чтобы устранения его было достаточным.
Однако это не так. Я всего лишь избавил мир от одной ебучей пустой траты кожного покрова. Это не отменяет нанесённого им ущерба.
Посмотрев на свою одежду, я стискиваю зубы при виде крови и хрен пойми, чего ещё. Поворачиваюсь к Дэниелу:
— Мне нужно переодеться, прежде чем мы отправимся в путь.
Он вздёргивает подбородок в молчаливом приказе мужчинам, и они приступают к действию. Глаза Дэниела, убийственно угрюмые, встречаются с моими:
— Мы проследим, чтобы всё было убрано.
Киваю и направляюсь к двери, крикнув через плечо:
— Будь готов через двадцать минут.
Когда выхожу на улицу, я вдыхаю флоридский влажный воздух. Несмотря на ярко светящее солнце, которое практически опаляет мою кожу, мне кажется, надо мною нависла чёрная туча.
Всякий может властвовать над другими. Истинное испытание — изо дня в день доказывать, что ты для этой работы подходишь лучше всех.
Не буду лгать и говорить, что это дерьмо зачастую не тяготит меня. Так и есть. Но я не доверю эту работу кому-либо ещё. Быть здесь ради этих людей. Защитить созданное мною наследие.
Голос бабули вспыхивает в сознании, когда я вспоминаю то, что она неоднократно говорила: «вот бы ты нашёл женщину, с силой воли, чтобы быть рядом с тобою; чтобы выстояла с тобой и сняла часть тяжкой ноши с твоих плеч».
Когда ухожу со склада, я пытаюсь стряхнуть с себя изнеможении, грозящее овладеть мною. На это времени нет.
Потянувшись к дверце машины, открываю её с большей, чем требуется, силой. Отчего-то мысли всё ещё зациклены на словах бабули.
Даже если бы я нашёл женщину с твёрдым характером, способную постоять за себя, у меня, как правило, иссякает доверие. Тем более, каждая женщина, с которой я сталкивался, была сама по себе.
Они хотели объявить, что переспали с Бронсоном Кортесом, главарём банды из Палм-Коува. С мужчиной, за которым тянется штабель трупов.
Иногда думаю, каково было бы, не будь у меня только это наследие. Каково было бы, будь я счастливчиком, нашедшим хорошую женщину. Но я не позволяю себе увлечься.