Так как я в курсе: этого я никогда не узнаю.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
ДЖОРДЖИЯ
Когда заезжаю на парковку у закусочной, я держу машину на холостом ходу и осматриваюсь по сторонам.
Почему в прекрасную солнечную субботу парковка почти пуста? Озадаченно смотрю на время. Половина двенадцатого утра. Почему это место не переполнено? Должно быть, я что-то упускаю. Конечно, время близилось к обеду, чем к завтраку, но всё же… С трудом верится, что их обеденное меню не такое вкусное, как завтраки, которые они подают весь день.
Низ живота тянет от беспокойства, когда я вновь окидываю взглядом вход. Мигающая вывеска «Открыто» включена. Через окна замечаю пожилую официантку, которая обслуживала меня в прошлый раз. Похоже, она была единственной на дежурстве.
Дерьмо. Я не могу рискнуть и уйти, упустив появление Бронсона. Я в долгу перед Лайлой и Карой.
Тяжело вздохнув, я выключаю зажигание и выхожу из машины, перекинув сумочку через плечо. По необъяснимой причине кажется будто каждый мой шаг к закусочной отслеживается. Когда бросаю взгляд на дорогу, я никого не замечаю. Крошечные уколы осознания покрывают тело.
Когда я открываю дверь закусочной, крошечный колокольчик над ней звякает, оповещая о посетителе. Я вхожу внутрь, и глаза официантки тут же встречаются с моими. Она слегка приподнимает бровь, как бы беззвучно произнеся: «Опять вернулась, мм?»
У стойки все стулья свободны, и только один столик в дальнем углу занят. За ним сидят четверо мужчин в комбинезонах, у каждого из которых над правым карманом вышит «Гараж Эммита». Выглядят они подавленно, тихо переговариваясь между собой и заканчивая трапезу.
Набравшись храбрости, я подхожу и опускаюсь на тот же стул, на котором сидела в прошлую субботу. Кладу свою сумочку на пустой стул справа от меня, как раз, когда официантка прекращает уборку и подходит ко мне.
Её глаза критически оценивают меня, когда она останавливается передо мной. Она скрещивает руки, поджимая губы.
— Его сегодня не будет.
— Ох, — «ну, дерьмово».
— Выглядишь разочарованной. — Она смотрит на меня с подозрением.
Медлю с ответом. Разочарована ли я? Да, но только потому, что мне нужно поговорить с Бронсоном касательно матери и дочери. Вот и всё.
Я нисколько не увлечена им. Нет.
— Я просто… хотела поговорить с ним кое о чём.
— Ага-а… — Её знающий тон царапает мне кожу.
— Воу-воу, так, погодите, — поднимаю руки, произнесённые мною слова — категоричные и поспешные, — когда я говорю «поговорить», я действительно имею это в виду. Другие женщины может и вешаются на него, но это не про меня. Вдобавок, думаю, предельно ясно, что Бронсон не из тех парней, которые…
Захлопываю рот прежде, чем успеваю облечь в слова остальную часть своей мысли. К чёрту мой словесный понос.
— Не из тех парней, которые…? — Любопытство отражается на её лице, отгоняя толику её подозрения.
Вздохнув, решаюсь просто это сказать:
— Вы, очевидно, видели этого мужчину. Он… — я махнула рукой, как будто это само по себе проиллюстрирует «адски горяч», — а я, очевидно, просто я, — отшучиваюсь, пытаясь сгладить неловкость, но звучит лишь неуклюже и натянуто.
Останавливаюсь ли я на этом? Нет. Отнюдь нет. Мой словесный понос продолжается.
— Поскольку, знаете, я скучная и неброская, у меня практически нет друзей, так как работаю я в морге. Живу в окружении мертвецов и, признаться честно, с ними гораздо легче иметь дело, чем с большинством живых дышащих людей. — Когда я наконец замолкаю, чтобы перевести дух, она смотрит на меня, будто бы я уникальное создание полное странностей, только что обнаруженное ею.
Кем я, вероятно, и являюсь. С глубоким вздохом мои плечи опускаются, и я смотрю на свои руки, словно в них хранятся тайны мира. Почему я такая странная?
Наконец, она наклоняет голову в сторону.
— Как насчёт того, чтобы приготовить тебе наш фирменный завтрак? Немного торрихаса должен помочь.
Я вскидываю голову с трудом удерживаясь от того, чтобы удивлённо не уставиться на неё. Ладненько. Этого я совсем не ожидала от неё услышать. Но она смотрит на меня взглядом, лишённого настороженности; взглядом, в котором больше материнской заботы.
— Звучит здорово, спасибо. — Хотя я без понятия, что, чёрт возьми, такое торрихас. Но, эй, в прошлый раз, когда я здесь ела, всё на вкус было неземным.
Она улыбается, и я осознаю: это первый раз, когда я удостаиваюсь искренней улыбки от неё. Её лицо озаряется, в уголках глаз появляются морщинки, и я лишь могу сказать одно: обалдеть. Она в мгновение ока превратилась из хорошенькой в красавицу.