— Вы это уловили, да?
Улыбка подчёркивает её голос.
— Да, — после короткой паузы она тихо задаёт вопрос: — Почему?
Дерьмо. Можно ли это объяснить без подробных описаний неразберихи, которой была моя жизнь? И не говоря о том, что недавние события доказали: я приняла верное решение, изолировав себя?
— Пожалуй, можно сказать, что это началось, когда я была мелкой. Я всегда отличалась от других, и даже тогда, мне было об этом известно — до того, как это было озвучено другими, — во мне бурлит горечь, смешиваясь с болью, которая вряд ли когда-то утихнет. — Я поняла, что я была единственной, на кого я могла — могу — положиться. В последний раз, когда я действительно открылась кому-то, был… — ищу приемлемый способ описать это. Пагубным. Мучительно болезненным. — …разочаровывающим, — вот и всё что я могу сказать, не выдавая слишком многого.
— Анхела! — из кухни доносится голос повара; его акцент соответствует её. — Пора прибраться и уйти.
— Буду готова с минуты на минуту, — восклицает она.
Я гримасничаю и поспешно произношу:
— Ох, мне так жаль, что я задержала вас с закрытием.
— Ерунда. Ты не знала, что сегодня мы закрываемся раньше обычного. — Она соскальзывает со стула, и я понимаю, что она не положила на стойку счёт.
— Сколько я Вам должна? — роюсь в сумочке в поисках кошелька, когда выпадает список продуктов. Хватаю его, прежде чем он упадёт на пол. Зажав его между пальцами, я открываю свой кошелёк и выжидающе перевожу на неё взгляд, но натыкаюсь на то, как она смотрит на список.
— Закупаешься продуктами?
Моргаю, услышав случайный вопрос.
— Да. Обычно по субботам.
Она подходит ближе и без спроса выхватывает у меня список. Тщательно изучив его, она возвращает его мне.
— Ты должна сходить на фермерский рынок у набережной. Там, где река Сент-Джонс впадает в озеро Акоста. Там есть мужчина, Эдвард, у него лучшие мясные продукты. И там же у других ты найдёшь продукты свежее, чем в любом супермаркете. И чудесные свежие цветы.
С трудом улавливаю сказанное ею, так как умом я застряла на том факте, что она только что предложила мне сходить на рынок у озера Акоста и реки Сент-Джонс.
Который тоже находится на территории Скорпионов. Так что… да. Полагаю, сегодня у меня уже есть промахи. Как говорится: «сыграй по-крупному или никак», верно?
Хотя, давайте начистоту. Кем бы те, кто утверждал это, чёрт подери, ни были, готова поспорить, они никогда не пересекались с главарём банды, который, скорее всего, заживо их похоронит.
— И ты должна попробовать пастелитос14 у женщины, у которой светло-розовая палатка, — продолжает говорить Анхела, не замечая моего внутреннего смятения. Наморщив лоб, она щёлкает пальцами, пытаясь вспомнить имя женщины. — Ay, mio15. Проклятье, я забыла её имя. Мой разум уже не такой, каким был прежде, — печально улыбается она, — но ты найдёшь её. У неё свежая выпечка и всё просто восхитительное.
Мои слова нерешительно вырываются:
— Не уверена, что мне там будут рады.
«Особенно если учесть, что один мой знакомый — главарь банды — предупредил меня, чтобы впредь ноги моей здесь не было».
Проблеск решительности смешивается с чем-то ещё, что я не в состоянии разгадать, и она упрямо вздёргивает подбородок.
— О нём не волнуйся. Я об этом позабочусь.
Так или иначе это не придаёт мне уверенности относительно похода туда, но Анхела прогоняет меня, лёгонько прикасаясь к моей спине.
— А теперь иди, пока они не распродали всё хорошее.
Когда она подталкивает меня к двери, я бормочу:
— Но я Вам не заплатила.
Я всё ещё держу в руке кошелёк и достаю десятидолларовую купюру. Когда я ей протягиваю деньги, она отмахивается от меня и практически выталкивает меня за дверь.
Как только я оказываюсь снаружи, она улыбается и говорит:
— Наслаждайся покупками, Джорджия, — закрыв за мной дверь, она скрывается с виду.
Оставив меня здесь стоять, ошарашенную происходящим, потому что такого развития событий я совсем не ожидала.
И лишь на полпути к рынку, мои пальцы сжимаются на руле, каждая мышца в моём теле напрягается, я осознаю, что она сказала.
«Наслаждайся покупками, Джорджия».
Я ни разу не называла ей своего имени.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
БРОНСОН
Я подхожу к церковному алтарю, и священник поспешно отходит в противоположную сторону. Мужчина дрожит как осиновый лист, словно ожидая, что в любой момент его могут застрелить.