Он не набрасывается на меня подобно тарану, запихивая в меня свой член. Вместо этого он протягивает руку и обхватывает мой затылок, снова сводя наши рты вместе, словно он так же, как и я, пристрастился к нашим поцелуям.
Хотя наши поцелуи претерпели изменения. Остатки гнева распались на частички, уступив место чему-то неизведанному. Иногда его губы крепко прижимаются к моим, его язык настойчив, но затем уста становятся нежными и скользят по моему рту в нежных ласках.
Но сейчас его поцелуй требователен, влажен и так горяч, что я не могу удержаться и не обхватить рукой его твердый член. Я наслаждаюсь его стоном, который вырывается наружу, лишь слегка приглушенный нашими сплетенными губами.
Я разглаживаю предэякулят, собиравшийся на его кончике, и рука, сжимающая мой затылок, напрягается, прежде чем он отрывает свой рот от моего. Наши резкие вдохи раздаются в тишине; его глаза кажутся дикими от отчаяния.
— Введешь меня в себя? — Боже, его голос переполнен возбуждением и острой потребностью.
— А ты хочешь этого? — спрашиваю я сдавленным шепотом.
Его челюсть напрягается, и слова вырываются сквозь стиснутые зубы, словно он отчаянно пытается не потерять самообладание.
— Блядь, очень хочу. — Его ноздри раздуваются, а глаза вспыхивают, когда он опускает взгляд между моих бедер. — Хочу посмотреть, как твоя киска впускает меня внутрь, пока ты вставляешь мой член.
Я изумленно сглатываю. Похотливые слова Бронсона распаляют во мне возбуждение. Я выгибаю бедра, моя рука все еще сжимает его твердую длину. Его взгляд мечется между моим лицом и киской, где я провожу раскрасневшейся головкой его члена по своим складочкам.
Глаза мужчина закрываются, когда я в четвертый раз смачиваю его своим возбуждением. Его шея напрягается, а ноздри раздуваются, прежде чем его взгляд снова встречается с моим.
— Нравится дразнить меня?
— Возможно. — Я слегка выгибаю бедра, позволяя широкой головке его члена погрузиться внутрь. — Боже мой. — Мое дыхание вырывается хриплыми вздохами. Он уже растягивает меня, самым сладострастным образом, отчего мне требуется большего.
Сию же минуту.
Я сжимаю в ладонях его стройную, мускулистую задницу и тяну его вперед, отчаянно заставляя его погрузить в меня всю свою толстую длину. Хныканье поднимается по задней стенке моего горла, пока мое тело пытается приспособиться к нему.
Он кладет руку на стол, а затем подтягивает одну из моих ног вверх, чтобы обвить ее вокруг своего бедра. От этого движения он скользит еще глубже, и я цепляюсь за него; мои пальцы обвиваются вокруг его бицепсов.
Его горячее дыхание обдает мои губы, а голос едва слышен:
— Ты в порядке?
Знакомая искорка неповиновения вновь разжигается во мне.
— Мм, — лепечу я, желая, чтобы мой тон был более бесстрастным, а голос не таким хриплым от желания. — Думаю, сойдет.
Проходит секунда, а он не двигается. Он вскидывает бровь, и в его голосе слышится мрачный, раздраженный рокот.
— Сойдет значит?
Вот же блин. От вызова, заложенного в этих двух простых словах, я готовлюсь к тому, что мое тело испытает наказание.
— Пиздец как жаль это слышать. Тогда, скорее всего, мне не стоит этого делать.
Он делает мощный толчок бедрами, входя так глубоко, что у меня перехватывает дыхание. Воспользовавшись этим, он запускает одну руку в мои волосы и прижимает мой рот к своему в глубоком, страстном поцелуе.
Его бедра неистово двигаются, когда он входит и выходит из меня в эротичном такте, подводящим меня все ближе и ближе к краю. Я стараюсь встретить каждый его жесткий толчок, низкий и жадный стон вырывается из меня.
Удовольствие проносится по мне подобно ударной волне и мои внутренние мышцы сжимаются вокруг его члена. Я отрываюсь от его рта, чтобы глотнуть воздуха, и мой выдох замирает в легких при виде выражения его лица.
В его чертах прослеживается чувственность, граничащая с жестокостью и беспощадностью. Он проводит языком по нижней губе, словно смакуя вкус нашего поцелуя, а его глаза пылают пылким голодом.
— Все еще «сойдет»?
Моргаю, все еще находясь в тумане страсти и сильном увлечении его членом. Не то чтобы я когда-нибудь призналась в этом.
— Чего?
В бронсоновских глазах загорается решительный блеск, и он подцепляет ногой ножку другого стула, отодвигая его. Обхватив меня рукой, чтобы прижать к себе, он опускается на стул. Его член погружается невероятно глубоко, и я хватаюсь за его плечи, чтобы удержаться.