По столу ползло его металлическое предплечье, которое отсек тот же удар меча, который обезглавил андроида. Рука упала на стол и теперь медленно и осторожно передвигалась по его каменной поверхности, перебирая пальцами.
Глаза Шеррис округлились помимо ее воли, и она опять помотала головой, надеясь, что Джейс примет это движение за очередную попытку разогнать пелену перед глазами.
Озабоченно глядя на нее, Джейс все так же тихо произнес:
— Шеррис, сейчас для тебя настало время вступить в игру. Благодаря мне твое имя останется в веках, уверяю тебя. — На лице его появилась таинственная улыбка. — Не совсем так, как ты себе, видимо, представляла, но…
Боги праведные, рука приближалась к Ленивому Убийце. Шеррис перевела взгляд на Джейса и глупо ухмыльнулась.
— …но тебе все равно будет чем гордиться, хотя ты и представить себе не можешь, почему это произойдет.
Шеррис поискала взглядом голову Ферила. Под столом ее уже не было.
И обе части разрубленного тела тоже не валялись больше на полу. Они были прислонены к гигантскому электрощиту в одном из углов комнаты возле той самой двери, откуда вошла Брейганна. А голова…
Отрубленная голова Ферила стояла на верхней полке стеллажа с оружием из башни — как раз посреди каменного стола. Оттуда открывался превосходный вид на механизм Ленивого Убийцы и подползающую к нему конечность, если, разумеется, лишенная тела голова не утратила способности видеть. Рука уже находилась не более чем в полуметре от разомкнутого спускового механизма.
Джейс между тем продолжал свою речь.
— …ненавидеть меня за то, что я совершил, по крайней мере, на первых порах. Но я знаю, я убежден: в конце концов, когда случится все то, что должно случиться, ты поймешь, что я был прав.
О чем толкует этот идиот? Шеррис старалась смотреть только в лицо кузена и не коситься на руку андроида, которая упорно пробиралась по каменной поверхности стола к серебристо-матовому корпусу оружия.
Но что сумеет сделать одна рука, добравшись до Лентяя? Допустим, со спусковым механизмом она еще сладит, но как она станет целиться? Хватит ли сил у полуметрового металлопластикового обрубка повернуть оружие? И как он заглянет в прицел? А поле действия? Ферилу придется навести оружие на Джейса, а сейчас Лентяй наведен на… на футляр «Универсальных Принципов».
Шеррис перевела на Джейса взгляд, полный ненависти.
Ах, мать твою, подумала она. Футляром «Принципов» Джейс еще мог бы пожертвовать, но только не Аддендумом и не этой нелепой Звездной Короной.
Господи, так значит, еще не все потеряно. Она чуть не разрыдалась и тут же разозлилась на себя. Надежда может быть куда невыносимей отчаяния.
— Ну, Шеррис, — нежно произнес Джейс. — Не надо плакать.
Он с сочувствием смотрел на нее. Шеррис даже показалось, что он и сам готов расплакаться. Мерзость какая. Ладно, это сопливое театральное представление, по крайней мере, отвлекает его внимание от стола.
— …еще не все потеряно, — успокаивал он ее. — Мы же вместе, разве не так? Это только начало…
Рука была уже совсем рядом с Лентяем. Шеррис пыталась следить за ней краем глаза, в то же время не спуская глаз с кузена. Ее охватил безумный страх, что слишком напряженный взгляд может ее выдать.
— …и я рад, что ты пришла сюда, честное слово, рад. По тому что здесь — мое убежище, святая святых, единственное место, где я становлюсь самим собой, оставив за дверью всех этих льстецов, подпевал и…
Шеррис поймала себя на том, что гадает, где же все-таки находится мозг Ферила — в голове или какой-то другой части его тела. Наконец она пришла к выводу, что голова управляет ползущей рукой, посылая ей сигналы с помощью передатчика, но где находится сам передатчик? Ладно, перестань, одернула она себя. В конце концов, не это главное.
— …мы снова будем счастливы, — говорил Джейс. — Мы все будем счастливы. Наша судьба находится в наших руках, и все будет так, как мы с тобой захотим. Даже этот обожаемый тобою воришка удостоится большего, чем заслужил. Ведь у каждого из нас отыщутся в прошлом криминальные грешки, не так ли, Шеррис? Много всякого накопилось на совести нашего несчастного Голтара за последние десять тысячелетий. Та, первая, война, миллионы погибших…
Год первый — после двадцати тысячелетий истории. Не правда ли, о таком трудно забыть? Но это все в прошлом, Шеррис. Декамиленниум. Этот день придет, и он ничем не будет отличаться от всех предыдущих дней; и это знают все. Но мы склонны придавать символам слишком большое значение. Так было всегда. Верно?