— Разумеется, не будем, — бросил он как нечто само собой разумеющееся. — Ты прав: всех, кто над народом стоит и чья жизнь народу поэтому меньше заметна… Может, ты и не прав в своих догадках, но есть в них что-то… толковое.
— А вот мы и пришли, — сказал я, указывая на цепочку следов, отмеченную пятнышками крови.
Мы вышли туда, где следы были еще волчьими. Пошли по ним. Опер прямо поперхнулся и побагровел, увидя то место, где в истоптанном и разворошенном снегу волчий след превращался в человечий.
А я внимательно осмотрел все вокруг. Потом еще раз к волчьим следам пригляделся, смерил расстояния.
— Нет, это не человек на подошвах в виде волчьих лап шел, чтоб потом снять их, меня запутать, — сказал я. — Он бы себя своей походкой выдал. Волк, самый что ни на есть натуральный, — я перешел туда, где начинались следы сапог. — Но и человек тут был натуральный. Допустим, хозяин волка. Да, вот сейчас, при дневном свете видно, что глубоко оттиски сапог вдавлены. И на пятки больше упор. В точности так бывает, когда тяжесть несешь. А этот взрытый снег, словно кто-то валялся и превращался… Ну, конечно, чтобы обмануть и внушить мысль, будто кто-то тут из волка в человека превращался. Иначе не было бы смысла дохлого волка скрывать. Но откуда же этот мужик тут взялся? Ведь не по воздуху он перелетел!.. И сколько следов посторонних! Хорошо хоть, как я и предполагал, на след «вурдалака» никто наступать не посмел. Да, интересно было бы порасспросить этого молодчика, как он прямо на этом месте оказался, следов вокруг не оставив… Ага, вот оно! Как же я не понял, почему снег взрыт? По шпалам он сюда шел, по обледеневшим, — я указал на проходившую совсем рядом боковую ветку железнодорожных путей — тупичок такой одноколейный, сам дивясь, почему сперва не взял ее в расчет, а отнесся к ней как к несущественному предмету обстановки, ну, есть, мол, и есть. — А потом сюда прыгнул, под уклон, и снег затем взрыл, чтобы никто не дотумкал, с какой стороны он появился. Видно, еще и на заднице проехался, расстояние-то солидное, метров пять будет, и этот след сразу бы все нам рассказал.
— Вопросец есть, — заметил опер. — А почему он на путях волка не дождался, чтобы и уйти, следов не оставляя? Зачем ему было лишние сложности себе создавать?
— Я только предположить могу, — сказал я. — Два варианта мне видятся. Первый — волк бежал, бежал и настолько ослабел от раны, что упал и последние пять метров до путей дотянуть не смог, пришлось спускаться за ним. Второй — он все это для форсу проделал, чтобы лишний ужас навести. Ну, полный маскарад создать, будто волк на самом деле в человека превратился, мужик-то он, судя по всему, рисковый и с выдумкой, только нас никакими маскарадами не проведешь…
В общем, он тут оказался, и раненого волка к себе подманил, свистом или еще как. Волк от меня к хозяину шел. А у кого есть волк, тот должен его содержать. Конуру иметь специально и так далее… Да, больше тут, пожалуй, ничего не выяснишь. Дальше пойдем?
— Здорово следы читаешь, — сказал опер. — Где так наловчился?
— Я ж почти всю войну в конной разведке был.
— Да, конечно, тебе ж и карты в руки. Пойдем дальше, на кладбище.
Так мы и добрались до того места, где след таинственным образом оборвался. Я принялся шарить вокруг, а энкеведешник, привыкнув, видно, доверять моим способностям следопыта, скучающе озирался и на небо глазел. Вдруг он взволнованно меня окликнул:
— Смотри! Смотри! На дереве, рядом с могилой, где след обрывается!
На гладком стволе виднелись свежие зарубки, уходившие вверх метра на два, где начиналось первое разветвление и два толстых сука уходили от ствола в разные стороны.
— Вот он как есть — след его оружия! — я расплылся в улыбке, и, наверно, довольно глупый был вид у меня в тот момент. — Он им воспользовался, чтобы со своим грузом взобраться на дерево. И, видно, с трудом там держался, поэтому и не напал на меня — не было у него возможности напасть на меня неожиданно, из выгодной позиции. Но куда ж он делся потом, ведь слезть-то он в конце концов должен был! — Я оглядел снег вокруг дерева. — Слез он с другой стороны, это ясно. Куда он ушел, мы уже не узнаем, местные зеваки здесь особенно усердно ногами поработали. — Я еще раз осмотрел следы, ведущие к могиле. — Да, капли крови становятся все меньше и реже, почти на нет сходят. Надо думать, рана была серьезная, волк истек кровью и сдох. Тащиться с мертвым окоченевшим волком… Не позавидую ему. Интересно, где он его похоронил? Тоже выясним, а?