— О нет! — запротестовала я излишне поспешно. — Я же осталась с тобой. Ради этого стоило пожертвовать всем остальным. Просто иногда… я чувствую себя эгоисткой, потому что бросила своих родителей. Прошло всего шесть месяцев после гибели моего брата и… они очень переживали.
— Алекс, авиатор, — Натаниэль понимающе кивнул. — Это была авария самолета?
— Нет. Это был СПИД, неизлечимое заболевание, можно сказать чума нашего времени.
— Мне очень жаль, — он сжал мою руку. — Должно быть, это было ужасно для тебя. Слава Богу, что ты не заразилась.
— Этого не могло случиться. СПИД передается по большей части… ну… — Я замолчала, покраснев.
— О, — он выглядел взволнованным. — Я понимаю.
— В самом деле? — Я почувствовала, что меня охватывает злость на старую подружку Алекса, которая не удосужилась сказать ему, что она, вкалывая наркотики, имела обыкновение пользоваться одной иглой со своим бывшим любовником. — Наблюдая, как умирал Алекс, я яснее, чем когда-либо, осознала, насколько важно для меня дождаться, пока я не встречу подходящего мужчину.
— Я польщен, что ты выбрала меня. — Он начал водить пальцем у меня по ладони, и я сразу же перестала воспринимать смысл его слов. Внезапно меня пронзила мысль: в лице Натаниэля, мужчины, родившегося за столетие до того, как был поставлен диагноз первому заболевшему СПИДом, я обрела настоящее сокровище. Он гарантировал мне максимально безопасную сексуальную жизнь.
Он снова притянул меня к себе и крепко обнял.
— Вот видишь, тебе удалось отвлечь меня от мыслей о моих бедах. Ты неподражаемая женщина, Тейлор Джеймс.
От этих слов я затрепетала.
— Это ты заставил меня почувствовать себя особенной. До встречи с тобой я была не уверена в себе. Но мне многое удалось сделать за то время, что я здесь. Только… теперь, когда землетрясение кончилось, я боюсь. Я больше не могу предсказывать будущее.
— Меня интересует только твое будущее… и мое, — сказал он, поправляя мне волосы и проводя пальцем по щеке. — Выходи за меня замуж, Тейлор.
Сердце у меня бешено забилось.
— Выйти за тебя замуж?
— Да, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Я собирался сделать тебе предложение вечером накануне землетрясения, но мне помешал приход Антонио, и…
— Я женщина без прошлого. Я не могу похвалиться своим происхождением, как Пруденс. Что скажут люди?
Он любил меня, он хотел жениться на мне еще до того, как мы стали близки, когда он еще считал меня проституткой.
— Плевать мне на то, что они скажут. Ты все время выдавала себя за мою кузину, скажем, что мы состоим в более отдаленном родстве. Что до истории твоей жизни, думаю ты не единственная в Сан-Франциско, кому после сегодняшней ночи придется придумывать себе новое прошлое.
— Возможно. — Я вспомнила истории о тысячах людей, которые начали строить новую жизнь на обломках, оставшихся после землетрясения, уничтожившего все документы — свидетельства о рождениях, браках, гражданстве.
— Ты сделаешь это. — Он приподнял мне голову, и я встретила его любящий взгляд. — Скажи да, любовь моя, и мы поженимся, как только осядет пыль и мы сможем найти уцелевшую церковь и священника. Мы вместе построим новое будущее, ты и я.
Меня словно вознесло над городом, лежавшим в руинах, разрушенным, как и мое прошлое. Слезы радости застилали мне глаза. Было бы так просто сказать «да», забыть, кем я была прежде или кем хотела быть.
Он поднял мою руку и потерся губами о ладонь. По телу у меня прошла дрожь удовольствия, но вместе с тем я вдруг обрела способность реально оценить ситуацию. Освободившись, я отпрянула от него.
— Тейлор, что не так?
— Я бы хотела выйти за тебя замуж, Натаниэль, но я не могу. Я только навлеку на тебя неприятности, если останусь в этом времени — я не гожусь для вашей жизни.
— О чем ты говоришь? — он подошел ко мне. — Сегодня ты помогала спасать людей, ты заслужила уважение окружающих.
— Ну да, они относились ко мне с уважением, пока принимали за мужчину, — поправила я Натаниэля. — Неужели ты не понимаешь? Я привыкла открыто высказывать свое мнение, делать то, что мне хочется. Никто из твоих знакомых не примет меня такой, какая я есть. Я не могу забыть все то, чему меня учили, и мне не следовало влюбляться в т… тебя.
Слезы полились у меня из глаз. Я повернулась и побежала вниз по лестнице так быстро, как позволяла распухшая щиколотка.
— Тейлор, вернись! — услышала я голос Натаниэля, а через секунду он догнал меня и повернул лицом к себе. — Я люблю тебя. Я всегда буду тебя любить. Такой, какая ты есть. Что бы ни случилось, я хочу тебя больше, чем когда-либо хотел другую женщину.
— Я тоже хочу тебя. Я люблю тебя, Натаниэль. Но…
Резкий толчок бросил меня на него, и он сразу обнял меня. Пол вдруг стал уходить у нас из-под ног.
— Последний толчок, — выдохнула я, и прочла ту же мысль в глазах Натаниэля.
В следующий момент меня отбросило к двери. Натаниэль кинулся ко мне и мы вместе упали на пол. Фотокамеру я крепко прижимала к груди и умудрилась не выронить ее. Стены чердака содрогались. Грохот стоял ужасающий, напоминавший шум волн, накатывающих на каменистый берег. Пол колебался синхронно с колебаниями земли внизу. Голова у меня гудела, может, я ударилась при падении?
— Нам надо выбираться отсюда, — проговорила я и не услышала собственного голоса. Уши заложило, как бывает при взлете и посадке самолета. Я почувствовала, что Натаниэль крепче обнял меня.
Потом у меня появилось головокружительное ощущение полета в пространстве, и я закрыла глаза. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем все успокоилось.
Я открыла глаза, пытаясь сообразить, сколько же времени это продолжалось. Я увидела, что лежу на полу в объятиях Натаниэля, сжимая правой рукой фотокамеру, одна нога закинута на бедро Натаниэля.
— С тобой все в порядке? — Он с беспокойством смотрел на меня, помогая подняться на ноги.
Ноги у меня были как ватные, но кроме этого никаких болезненных ощущений не было. Щиколотка странным образом перестала болеть.
— Вроде да. А ты как?
— Прекрасно. Ну и сильный же был последний толчок. Нам лучше спуститься вниз и посмотреть, не случилось ли чего с домом.
— Верно, — я оперлась на его руку, по-прежнему сжимая в другой руке камеру, толкнула дверь и вошла в спальню.
Я потерла глаза, приспосабливаясь к неожиданно яркому свету и услышала, как Натаниэль резко втянул воздух. Он схватил меня за руку и на его лице появилось озадаченное выражение. Я проследила направление его взгляда и замерла, увидев, что привлекло его внимание.
Это была прикроватная лампа с прозрачным стеклянным абажуром, через который просвечивала яркая электрическая лампочка.
Глава 21
Прежде чем я успела его остановить, Натаниэль бросился вперед и схватился за абажур, обжегши себе ладони.
— Электрическая лампа, — он присвистнул. — Я видел такие в больших отелях, но…
Он замолчал и поднял голову. Наши взгляды встретились. В его глазах я прочла изумление, смешанное с испугом.
Я кивнула в ответ на его невысказанный вопрос и добавила:
— Не знаю, в какое время мы попали, но что-то подсказывает мне, что это не 1906 год.
— Ты хочешь сказать, что каким-то образом мы перенеслись вперед во времени, в 1989 год?
— Не знаю, но я так не думаю, — ответила я, стараясь не выдать охватившего меня страха, и, положив аппарат на кровать, огляделась вокруг. Кровать и шкаф были теми же самыми, что и во время Натаниэля, но все остальные вещи были другими — более изящными и изысканными. Кто жил здесь? И что скажут эти люди, обнаружив нас в своей спальне?
— Что ты имеешь в виду, говоря, ты так не думаешь? — потребовал Натаниэль.
— Все здесь не так, — ответила я. — Перед тем, как я совершила этот скачок назад во времени, этот дом был заброшен, никто в нем не жил.
Он отступил на шаг, лицо приняло решительное выражение.
— Я должен вернуться. Виктория… Я нужен ей. Господи, что за ящик Пандоры мы открыли.
Не обращая внимания на мои протесты, он потащил меня назад на чердак, где принялся шарить руками по стенам, тщетно пытаясь найти выход на крышу.