Томилин, уже поднявшийся со стула, удивленно наблюдал эту странную пантомиму.
— Ну, что ж, — медленно проговорил Грачев, беря со стола фуражку, — мы пойдем, а вы разыскивайте вашу внучку и укладывайте спать. Пошли, товарищ старший лейтенант! Не будем утруждать хозяина.
Выйдя во двор, майор поглядел на небо. Оно было ясным, зажглось уже несколько звезд, а из-за угла дома над черным кружевом листвы подымался большой желтый серп луны. От ее света искрились капельки росы на железных крышах.
— Ну, куда же мы теперь… — начал было шепотом Томилин, но Грачев сделал ему знак замолчать.
Не останавливаясь, он прошел двор и, выходя за ограду, громко хлопнул калиткой. И только отойдя на порядочное расстояние от дома, повернулся к своему спутнику:
— Вы знали, что у старика живет девочка?
— Нет… Но до войны, помнится, в этом доме была какая-то женщина. Возможно, дочь или невестка… А какое это имеет значение?
— Такое, что Горобец, действительно, прячется у него. Скажу больше: в той самой комнате, где мы с вами были только что… в каком-нибудь закоулке…
— Да? Значит, я был прав?
В голосе старшего лейтенанта послышалось торжество. Он и сам не ожидал, что его подозрения так быстро подтвердятся. Грачев спокойно продолжал:
— Но в одном мы ошиблись: Власюк — честный человек. Он все-таки нашел возможность предупредить меня, хотя и рисковал многим. Подумаем, как нам быть. Нельзя допустить, чтобы поимка этого мерзавца стоила жизни ребенку!
— Значит, он держит ее заложницей… в своем логове?
— Конечно.
С минуту оба шли молча.
— А может быть, — в раздумье сказал Томилин, — наше посещение вспугнет его, и он сегодня же постарается перебраться куда-нибудь подальше…
— Вы правы. Отправляйтесь сейчас же в комендатуру и примите необходимые меры. А я с Цигуровым покараулю покамест…
— Есть, товарищ майор!
Приложив руку к козырьку фуражки, старший лейтенант быстро направился к концу улицы, где дожидался шофер Гриша со своей машиной.
Грачев проводил его взглядом и осторожно, стараясь все время держаться в тени домов, пошел обратно.
6
Сгорбившись и низко опустив седую голову, Павел Павлович Власюк долго стоял у двери, в которую вышли оба офицера. Понял ли его офицер? Кажется, понял. Что же будет дальше? При мысли, что сейчас он снова увидит ненавистную физиономию Горобца и что, может быть, тому удастся еще ускользнуть, — его охватывал невольный ужас…
В эту минуту он услышал тихий, настойчивый стук из дальнего угла комнаты. Поспешно задернув окно шторой, Власюк подошел к стене и отодвинул шкафчик, заслонявший низенькую дверцу в кладовку.
Дверца тотчас же распахнулась, и Юхим Горобец, пригнувшись, вылез из своего убежища.
— Можете забирать девчонку, — отрывисто бросил он старику и, быстро оглядев комнату, тускло освещенную дрожащим светом каганца, уселся поудобнее в угол дивана. В течение дня ему удалось немного отдохнуть, и хотя боль в раненой руке еще не утихла, он чувствовал в себе достаточно сил, чтобы продолжать путь. Первоначальное свое намерение — прожить несколько дней у Власюка — приходилось изменить; после первого же разговора со стариком Горобец понял, что рассчитывать на его гостеприимство было более чем неосторожно…
Неожиданный приход военных сначала сильно встревожил Горобца: он не доверял Власюку. Однако, наблюдая сквозь щель в деревянной переборке и прислушиваясь к тому, о чем разговаривали они со стариком-врачом, он не заметил ничего подозрительного и успокоился. Казалось невероятным, чтобы можно было так быстро и безошибочно напасть на его след. И все же лучше уйти. Чем дальше будет он от этих мест, тем меньше опасности быть узнанным.
А в это время Власюк, стоя на коленях перед кроватью, на которую уложил свою шестилетнюю внучку, и кутая ее старенькой ватной шубкой, шептал:
— Спи, спи, Машенька… не бойся, никого нет… спи!
Девочка пугливо всхлипывала, прижимаясь к теплой, морщинистой щеке деда и, наконец, успокоившись, затихла.
— Ну, долго вы там будете цацкаться? — раздался из соседней комнаты негромкий окрик. — Идите-ка сюда!
И когда старик, плотно прикрыв за собой дверь спальни, остановился выжидающе перед ним, Горобец жестом указал на стул:
— Садитесь… И нечего смотреть так! — гневно прибавил он, поймав на себе неподвижный, ненавидящий взгляд старика. — Вы передо мной кругом в долгу. Забыли разве, как валялись у меня в ногах, упрашивали не отправлять в Германию вашу девчонку? Куриная у вас память! Но в конце концов — черт с вами! Слушайте, мне нужно переправиться через реку. У вас есть лодка… я видел. Ночью перевезете меня и… можете убираться, больше мне от вас ничего не нужно. Понятно?