— Ну?
— Ты куда?
— Никуда. Спи, пожалуйста.
Беспокойный староста повернулся было на другой бок, но тотчас же снова приподнял голову.
— Юхим, давай подымать людей. Время уже…
— Ничего не время. Много они пройдут такие-то… пусть отлеживаются. Спи, говорят тебе!
Дождь начал накрапывать сильнее. Порыв ветра прошел по вершинам деревьев, закачал полуобнаженные ветви, сдунул с них влажные пожелтевшие листья. «Смоляной» прислушался: вместе с порывом ветра до него долетел какой-то подозрительный шорох, не похожий на привычные ночные голоса леса.
«Э, черт! Все равно», — подумал он, нащупывая в кармане шинели рукоять маузера, и, уже не обращая никакого внимания на ворочавшегося под тулупом Ступака, быстро подошел к кустам, где стояла лошадь, и принялся отвязывать обрывок веревки, заменявший поводья.
— Юхим, Юхим, куда ты? Постой!…
Староста, заикаясь от страха, цеплялся за руку вожака.
— Пусти, дурья голова! Пусти, не то зашибу…
— Юхим… давай вместе… конь добрый, выдержит… Ну, Юхим… Тут же пропадешь с ними… Юхим!
— Э, чтоб тебя…
Он размахнулся и что есть силы ударил старосту в висок рукояткой револьвера. Ступак охнул, опрокинулся навзничь… Громко заржала лошадь, почувствовав тяжесть всадника. И почти тотчас же грохнул совсем близко отрывистый и тревожный выстрел. Над лесом взвилась и повисла ослепительно-белой звездой ракета; среди выхваченных из тьмы черных стволов замелькали перебегавшие, пригнувшиеся фигуры бойцов… Ошалело вскакивали, хватались за оружие, беспорядочно стреляли застигнутые врасплох немцы и полицаи… Скача по узкой лесной просеке, «смоляной» слышал, как стихал позади шум короткого боя, оборачиваясь, он видел смутное зарево, стоявшее над местом привала, но и оно вскоре погасло.
При свете карманных фонарей осмотрели и пересчитали убитых и захваченных живыми.
Придерживая правой рукой локоть левой, задетый шальной пулей, старший лейтенант Томилин нагибался над трупами, вглядывался в лица, измазанные грязью.
— Тут есть еще один, — услышал он голос Цигурова, обследовавшего заросли ольшаника шагах в двадцати от поляны.
Томилин пошел на звук голоса. Рядом со «следопытом», склонившись над скорченным неподвижным телом человека в полушубке, уже стояли командир взвода Квашнин и несколько бойцов. Они с удивлением рассматривали темный кровоподтек на левом виске мертвеца. Цигуров даже пощупал пальцем разбитый череп.
— Любопытно, кто это его так… Здесь ведь, собственно, и боя-то не было, — задумчиво произнес Квашнин. — Как думаете, товарищ старший лейтенант, чья это работа?
Томилин пожал плечами.
— Вот что, товарищи. Не трогайте покамест его… оставим все, как было, до рассвета. Может, что и выяснится. Кажется, одного все-таки упустили… вот беда! Где его теперь ловить?… Цигуров! Как только развиднеется, осмотрите получше всю местность.
— Ясно, товарищ старший лейтенант!
— Кто знает, Гаврилов пришел в себя?
— Так точно. Говорит, что его сбил с ног какой-то конник… Налетел в темноте, как черт…
— Так и есть — упустили! Эх…
…Когда на рассвете майор Грачев, получив донесение, подъехал на своем «виллисе» к месту операции, он сразу же, по хмурому лицу старшего лейтенанта, понял, что у того не все благополучно.
— Этого можно было ожидать, — сказал он, выслушав обстоятельный доклад Томилина. — Вы говорите, что нашли в лесу убитого человека. Где он? Пойдемте, посмотрим.
В ольшанике их уже дожидался Цигуров. Завидев майора, он козырнул с особенно довольным видом.
— Разрешите доложить, товарищ майор!…
— Докладывайте. Разобрались в том, что здесь произошло?
— Так точно, разобрался. Все — ясней ясного. По такой погоде следы разбирать — одно удовольствие… Прежде всего насчет конника, что Гаврилова в лесу сбил. Поскакал он по просеке, в северном направлении. Это — определенно. Здесь, в кустах, была коновязь — вон, сколько травы сощипано… да и лист кое-где с веток объеден. Здесь он и садился… а этот дружок, видно, удержать хотел… ну, он его и стукнул. Вот, поглядите сами.
Цигуров сломал с куста веточку и, нагнувшись, стал указывать ею следы на земле.
— Вот это его обувка — я уже примерил, в точности подходит. А те сапожки, поновее, — конника. Конник первым сюда подошел, а дружок гнался за ним — видите, затоптал кое-где его след… Потом оба они рядом топтались… и конь тут же копытами бил…
— Значит, убитый из их же шайки… так! А ну, товарищ Томилин, что вы там нашли у него?
— Особенного ничего. Складной нож. сухари, клочок газетной бумаги. Газета немецкая…
— Ну, ясно. Давайте посмотрим остальных.