— В ближайшее время ты не сможешь с ним просто поговорить. Но… мы ведь будем хорошими друзьями, если я помогу, верно? — многозначительно произнес русал-касатка, но, увидев презрительный взгляд покрасневших глаз новобранца, пояснил. — Ты чертова акула. В океане таких, как ты, почти нет. И в нашей стае такое ценят. Я хочу, чтобы ты помнил мою доброту и отплатил мне тем же, когда придет время.
— Ладно, — согласился Эрик, не задумываясь о последствиях, но лишь оттого, что ответы ему были нужнее подобных обещаний. Правда он уже понял, что эти русалы не смогут ему помочь так, как это было необходимо, а вникнуть в их культуру он сможет позже. Главное, что у них был кто-то, кто мог бы его направить и принять в этом мире. И Эрик чувствовал, что должен с ним встретиться.
— Белый хищник, — прошипел русал-касатка, застегивая на предплечье Эрика серебряный браслет с угловатым узором и прикрепленным к нему клыком акулы. — Так мы договорились? — касатка не унималась и жадно смотрела на нового «друга».
— Отведи меня к нему, и тогда, да, мы договорились, — кивнул Эрик и протянул руку. Русал какое-то время смотрел на раскрытую ладонь, а затем впился в нее своими когтистыми пальцами и быстро отпустил.
— Следуй за мной и ничего не говори. Пророк в скверном настроении, — предупредила касатка, и, когда они выплыли из корабля, русал взял у одного из собратьев миску с чем-то густым, резко пахнущем травой и передал Эрику чистые лоскуты разорванной ткани. — Он плохо пережил плен у людей, и его нужно подлечить. Никто из нас не думает, что его хвост когда-нибудь будет в порядке, но это должно снимать отек и уменьшать боль. Если в этот раз он позволит наложить повязку, то будет замечательно, — фыркнул русал, и они с Эриком двинулись по следу из манящего запаха еще к одному из кораблей. Только теперь среди этого аромата Эрик отчетливо чувствовал запах свежей крови.
***
— Я смотрю, они тебя уже подготовили, — Марко сипло рассмеялся, глядя на Чарльза. Его лицо и руки были покрыты густой серебристой краской, способной поспорить в стойкости с чернилами осьминога, кожу украшали золотистые монетки, так же, как и у других, прикрепленные на манер маски. — Но вовсе не стоило нападать на служителей, они лишь хотели тебе помочь. Обработать твой хвост или приодеть тебя для вечера, — он окинул взглядом руки Ксавьера, украшенные тонкими извилистыми, похожими на волны браслетами, и довольно оскалился, облизнул тонкие губы. — Прежде не смотрел на тебя так, но ты, Ксавьер, можешь быть притягательным.
— Не боишься, что тебя услышат твои жрецы и пустят тебя на корм рыбам за нарушение главного табу стаи? — тихо спросил Чарльз, подняв взгляд на своего отчима. Он помнил его угрозы, но душа его уже не могла испытывать страх, а в сознании плескалось лишь безразличие.
— Что? Я лишь выразил свое восхищение нашим прекрасным пророком. Тем более их здесь нет, и ты это чувствуешь. А у них слух не такой острый, иначе они бы могли услышать, как я говорил, что их возлюбленный пророк трахался с человеком, отдавая снова и снова свое благословенное океаном тело этому грязному сухопутному, позволяя осквернять себя все больше с каждым прикосновением.
— Не смей говорить о нем, — враждебно зашипел Чарльз и приподнялся с пола. Его цепи зазвенели и сильнее впились в его и без того травмированные запястья, но боль сейчас лишь придавала сил. — Или ты хочешь, чтобы я забыл о нашей сделке и при всех на церемонии сказал, что океан тебя не одобряет?
— Ты не сделаешь этого, ублюдок. Иначе пострадают твои самочки.
— А ты успеешь до них добраться, когда на тебя кинется озверевшая стая? — спросил Ксавьер с кровожадностью в голосе.
— Они меня не тронут, — хвост Марко засверкал от разрядов тока, а взгляд стал более решительным, — а тебе, видимо, надо напомнить, что тебя ждет, — он резко подплыл к Чарльзу и схватил его за волосы, поднимая выше, зная, что у русала не хватит сил поднять руки, скованные тяжелыми цепями. — Не шипи, шлюха портовая, — прошептал Марко, почти прижимаясь своим лицом к лицу к приемного сына, который вырывался и рычал от боли. Новый вожак оскалился, когда что-то царапнуло его ладонь. Свободной рукой он вырвал из волос Чарльза серебристую звезду и швырнул ее в сторону, не смотря на то, как взвился и зашипел Ксавьер, словно вместе с этой безделушкой из него вырвали часть плоти. Марко провел тонкими пальцами вдоль живота Чарльза к его хвосту, наслаждаясь его гневным взглядом. — Они вскроют тебя здесь, и нож войдет в тебя совсем не так ласково, как член твоего человека. Они вытянут из тебя все ненужные органы и отрежут их, затем подлатают тебя и проследят, чтобы ты пережил всю эту агонию и раны зажили без проблем. Но от боли тебя никто не избавит.
— Отпусти меня, ублюдок, — зарычал Чарльз и дернулся сильнее.
— Отпустить? Мы только начали. Или ты думаешь, мне понравится пробовать тебя уже очищенным? Когда там будет кровавое месиво, вместо уютной щелки? М-м? Где она? — его рука заскользила по хвосту, и Чарльз гневно зашипел, дернулся и впился зубами в нос Марко, сцепив челюсти так крепко, как только смог.
Крик пронзил весь затопленный трюм, а вода пропиталась кровью. Когти Марко прошлись по хвосту Чарльза, оставляя тонкие ранки, а сам русал взвыл и оттолкнул от себя Ксавьера, зажал нос рукой, но кровь все равно сочилась между пальцев.
— Урод! Даже не думай, что после этого я буду с тобой нежничать, — зашипел Марко и, подхватив какой-то обломок бруса с пола, бросился на Чарльза. Тот уже приготовился и успел увернуться как раз вовремя, чтобы удар пришелся на плечо, а не на лицо. — Только после того, как тебя оттрахал человек, в тебе появилось хоть что-то от мужчины. Иронично, не правда ли? А что будет после того, как тебя возьмет русал? — зашипел Марко, и кровь растекалась от его лица во все стороны. Но Чарльз лишь усмехнулся, глядя на него с вызовом, потому что уже почувствовал то, что еще не мог ощутить его отчим.
— Ты готов сделать это на глазах у своей стаи?
Марко обернулся, теперь и он смог почувствовать и увидеть приближающихся стражников.
— Проклятье, — он отбросил балку и попытался утереть кровь, подплывая ближе к Чарльзу. — Только вякни им что-то, и я переломаю твой хвост окончательно.
— Господин, вам не следует говорить с пророком до обряда, — с почтением и в то же время с упреком произнес один из стражников. Чарльз лишь успел заметить, что все они были из крупных хищников и уже успели приготовиться к вечернему «празднеству». И какой бы больной русал ни разрисовывал их, у него был талант, потому что их лица выглядели так, словно в них не осталось ничего человеческого. Лишь хищные серебристые черты и узоры на бледной коже.
И среди них ему предстоит провести остаток своей жизни.
— Я лишь проверял, в порядке ли наш пророк. Но, как видите, он все еще не отошел от того потрясения, что испытал в логове людей. Успел поранить сам себя, — Марко указал на огромный синяк, расползавшийся на предплечье Ксавьера, и Чарльз смерил его свирепым взглядом. — Позаботьтесь о нем. И там, в углу, осталась краска, лучше покрыть ей и плечи, чтобы на церемонии никто не видел, как глупо мог повести себя наш дорогой пророк.
— Сделаем, господин, — поклонившись, сказали стражники, и только один из них не двинулся, а когда склонился, то сделал это коротко и едва заметно. Чарльз скользнул взглядом по сильному акульему хвосту и обреченно вздохнул. Марко, наверное, специально приставлял ему в охрану только таких вот выродков — сильных и быстрых, от которых у Чарльза и шанса не было уплыть даже со здоровым хвостом. Не то, что с больным.
Чарльз проводил взглядом удаляющегося отчима, и вид кровавого следа, тянувшегося за ним по воде, немного успокаивал, но все же… если бы стража не решила проведать его вне расписания, то Марко бы точно не остановился. И Чарльз понимал, что сейчас лишь отсрочил свою участь, но никак не избежал ее.