— Я не намерен сражаться, но не позволю тронуть Чарльза, — сипло произнес Эрик.
— Решил встать на его защиту? Похвально, но глупо. Я уже справился с их прежним вожаком, и с тобой справлюсь. Не гордись собой лишь только потому, что уродился высшим хищником, — прошипел Марко и бросился на Эрика, искрясь от гнева.
Медленно.
Эрик чувствовал каждую мышцу в своем теле, легко уклонился от атаки и впился в плечо своего соперника, сбивая с курса. Второй рукой он сжал его шею, раздирая ее короткими, но острыми когтями.
Запах крови пьянил его, затмевал взор алой пеленой, и теперь даже разряды ската не причиняли боли, лишь ненадолго сковывали движения. Марко выхватил у одного из стражников копье, но Эрик уже метнулся за кинжалом, которым вожак еще мгновение назад хотел вспороть хвост Чарльза.
Чарльз. Чарльз. Чарльз Ксавьер.
Этот разряд тока пробудил в нем гнев, от которого хотелось рычать, кровь туманила разум.
Он помнил синяки на теле Чарльза, его испуганный голос. Помнил, что Чарльз не мог чего-то сделать, чего-то очень важного для них обоих, из-за этого русала. Помнил. Он все это помнил, и эти мысли, словно энергетическая бомба, заставили Эрика броситься на врага, несмотря на оружие в его руках.
Боль вспыхнула в плече, и вся вода вокруг покрылась кровавой дымкой. Клинок копья прошел сквозь его тело, но это была всего лишь левая рука, зато его противник остался безоружным. Эрик с невероятной силой впечатал Марко в холм, и камень покрылся трещинами. Вместе с ними в бурлящей воде послышался треск костей.
Эрик тяжело дышал, а тело его содрогалось от очередного удара током, на этот раз такой силы, что вода вокруг раскалилась, а тело перестало слушаться.
— Ты никогда к нему не прикоснешься, ублюдок, — тихо прорычал Эрик и впился в его открытое горло острыми зубами, без труда разрывая кожу и плоть, чувствуя, как горячая кровь струится в воде и омывает его лицо. Марко бился под ним, пытаясь освободиться, но Эрик держал его мертвой хваткой и не чувствовал боли ни от ударов сильных рук вожака, ни от искрящегося тока. И он отпустил его, лишь когда тот обмяк и перестал двигаться.
Слабость и головная боль. Эрика тошнило, но он смог подняться. Он не чувствовал левой руки и даже не смотрел на то кровавое месиво, что было у него теперь вместо плеча. Он выплыл из кровавого облака в более чистую воду, чувствовал, что еще немного, и потеряет сознание. Усилием воли он заставлял себя двигаться вперед и держаться прямо, а те незримые нити, что он чувствовал прежде, теперь натянулись до предела, и Эрик ощущал, что все они тянутся ближе к нему. И так же, как и сам Леншерр, они с наслаждением вдыхают запах крови.
Стая с ужасом смотрела на нового вожака, не двигаясь с места, а охрана в центре все так же крепко держала скованного Чарльза. Пророк словно впервые по-настоящему смотрел на то, что происходит вокруг, неверящим взором он наблюдал за Эриком.
— Прочь. Мне нужен только он, — процедил сквозь зубы Леншерр и двинулся к Чарльзу. Чем ближе он подплывал, тем больше русалов отступало перед ним, признавая нового вожака, пока он не добрался до круга охраны.
Еще до того, как один из русалов бросился на него, Эрик заметил, как тот крепче сжал копье в руках, услышал, как быстрее забилось его сердце, и, словно в едином порыве, эта враждебная решимость проснулась во всех остальных.
Они кружили словно сама смерть.
Темные силуэты океанских жителей.
Он умирал так раньше. И не раз. Утянутый под воду, в окружении этих тварей. Голова шла кругом, а вода казалась непроглядной и дикой. Боль пронизывала тело, а кровь наполняла собой океан. Эрик не сражался — прорывался, и лишь впившись в лицо стражнику, что удерживал Чарльза, и вонзив обломок клинка ему в сердце, Леншерр ощутил странное спокойствие.
Даже если он умрет здесь…
Сил плыть не оставалось. Он чувствовал, как к нему стремятся десятки русалов.
Даже если он снова погибнет за него…
Эрик накрыл собой упавшего на дно Чарльза, закрывая ото всех русалов, заставляя того смотреть лишь на себя.
— Прости,— прошептал Эрик, чувствуя странное блаженство лишь оттого, что может укрыть собой Чарльза, а в душе растеклась такая радость, что стало трудно дышать. — Плывем со мной, я не позволю им навредить тебе, — он знал, что должен плыть дальше, но тело все еще вздрагивало после ударов током, а мышцы не слушались.
Чарльз замер и смотрел на русала, придавившего его ко дну. Он дышал так тяжело, что казалось, словно он при смерти. Кровь из разбитого плеча струилась так сильно, что оставляла за ним шлейф, подобный алому плащу в воде.
Но главное — это его голос.
Чарльз слышал только его и биение своего сердца.
Больше не было стаи и смертельной опасности. Казалось, они все растворились в воде, оставив его наедине с единственной мечтой, о которой он молился океану.
Он протянул руки, скованные цепями, к лицу русала перед собой и дрожащими пальцами провел по маске, скрывавшей его черты. Он не верил своим глазам.
Он так мечтал об этом, грезил, желал лишь этого, но теперь не мог поверить, что подобное возможно…
— Эрик?.. — прошептал Чарльз, не видя тени напавшего на них охранника, который уже был готов пробить копьем неверного, осмелившегося покуситься на их пророка. — Эрик, — Чарльз подался вперед и закрыл глаза, целуя холодные губы и прижимая к себе своего человека, желая чувствовать лишь это и не искать объяснений произошедшему.
Сердце до боли забилось в груди, а тело вновь наполнилось жизнью, когда Леншерр ответил на поцелуй, царапая его губы своими острыми зубами.
Эрик впился в предплечья Чарльза и целовал его, как в последний раз, еще не помня их прошлого, но зная, что держит в руках весь свой мир. И в то мгновение, когда он ощутил опасность, все чувства его обострились, а линии энергии зазвенели так оглушительно, что Эрику казалось, он мог бы увидеть их в воде. Они были волнами, осязаемыми и видимыми для него.
И теперь он знал, кто на них откликнется.
Крики и паника. Запах крови.
Огромная белая акула пронеслась прямо над Эриком и, раскрыв свою смертоносную пасть, впилась зубами в неповоротливого стражника, перекусив его пополам. Она пронеслась так стремительно, что не все успели понять, что произошло. И только окровавленное копье медленно опустилось на дно.
Эрик отстранился от Чарльза и посмотрел в его завораживающие глаза, а тот только теперь увидел это.
Они кружили над ними, словно вихрь смерти. Акулы со всего побережья и океана. Они слышали своего повелителя и жаждали крови. По одной его команде они устроили себе пир.
— Не смотри, — попросил Эрик и провел рукой по волосам Чарльза, поцеловал его в лоб, закрывая собой любой обзор для своего возлюбленного.
Он не слышал их голосов, не мог говорить с ними, как с другими, но ощущал каждую из акул, словно все они излучали холодные волны и ждали от него отклика и направления. Они пели для него свою беззвучную песнь, и каждая следовала за кровью, которая, казалось, уже готова была заполнить океан вместо воды.
— Тебя никто не тронет, я не позволю, больше не позволю, — шептал Эрик, прижимаясь лицом к волосам Чарльза и чувствуя тот божественный запах, который привел его в это место.
Все тело расслабилось. Эрик прикрыл глаза и глубоко дышал, не обращая внимания на крики и шум позади них и даже кожей чувствуя кровь в воде. Он не оборачивался и не позволял Чарльзу увидеть хоть что-то из той резни, что творилась вокруг них.
Он просто держал его в своих руках, и остальное не имело значения. С каждым прикосновением он вспоминал все больше. Его улыбку и смех, их игры в шахматы, их поцелуи и ночи, проведенные на берегу.
— Я заставил тебя ждать, — прошептал Эрик, чувствуя, как Чарльз гладит его шею.
— Ты приплыл за мной, — ответил Ксавьер, и глаза его были полны жизни, когда он смотрел на огромного русала перед собой. Никогда прежде Чарльз не был так счастлив видеть кого-то из своего племени.
— И я больше не задыхаюсь под водой, — усмехнулся Эрик. Его сознание было как никогда ясным, и он поднялся в воде, утягивая за собой Чарльза, гневно глядя на цепи, сковывавшие его руки и хвост. — Мы снимем это, — пообещал он и обернулся к алой воде, усилием воли заставляя стаю акул застыть на месте. Он чувствовал с десяток выживших русалов, которые предпочли прятаться, а не сражаться.