Тадж думал, что готов ко всему, но иногда происходят вещи, к которым просто невозможно подготовиться. Рука юноши ослабла и тряслась. Собрав последние силы он крепче сжал лампу, глядя на мертвое тело. Маркос лежал на спине, мертвенно бледный. Его остекленевшие глаза смотрели в потолок, изо лба торчал небольшой, метательный нож. Тонкая струйка крови уже запеклась, и казалась чёрной в свете огня. Вид мёртвого человека ошеломил юношу, к нему снова подкатила тошнота, мысли метались быстро и беспорядочно. Тадж понимал, что нужно что-то сделать, но стоял как вкопанный, борясь с дурнотой.
Он бы не за что не заметил Ханну, если бы не новый короткий всхлип. Она сидела на коленях, на границе света и тени, опустив лицо в пол, и обхватив руками голову. Её плечи, иногда вздрагивали, быстро поднимаясь и опускаясь. Рядом с ней, на полу стояла потухшая лампа. Вид девушки привёл юношу в чувства, и он не раздумывая бросился к ней:
— Ханна, ты ранена? Что здесь случилось? Кто это сделал? — Он присел рядом, обхватив её за плечи. — Ты в порядке?
«Чёрт! Что за дурацкий вопрос? Конечно она не в порядке!»
Он был взволнован, и не на шутку перепуган происходящим. Ему хотелось что-то сказать, утешить её, но нужные слова не приходили на ум.
«А что я ей скажу? Успокойся? Всё будет хорошо?»
Она дёрнулась, от его прикосновений, и подняла голову. Отрешённый и потерянный взгляд, покрасневшие глаза, не моргая смотрели на Таджа. Вид юноши подействовал на Ханну. Лицо стало приобретать страдальческое выражение, а глаза наполнились слезами. Она пальцем указала, за его спину:
— Эта тварь убила его! — Проговорила девушка, тонким дрожащим голосом.
Она снова опустила голову, прижавшись к полу, громко всхлипывая.
«Что? Эта тварь убила Маркоса?».
Это мало походило на правду. Вид лежащей поодаль груды металла вызывал страх Он ещё раз взглянул на закованное в броню существо. В свете лампы, поблёскивала, гладко отполированная заточка, застрявшая в глазнице. Точно такая же заточка послужила причиной смерти алхимика.
«Если это оружие принадлежит этому, то похоже этот тип убил Маркоса, а потом покончил жизнь самоубийством».
— Послушай, Ханна, — Он снова обхватил её за плечи, — Ты уверенна в этом? Похоже это сделал кто-то другой. Он убил и эту тварь, и твоего отца.
Девушка резко выпрямилась и сбросила его руки с себя. Она снова уставилась на Таджа, но так, будто заметила его только что. Слёзы тонкими струйками стекали по её щекам.
— Что… что ты здесь делаешь? За чем ты пришёл? — Она непонимающе смотрела на него заплаканными глазами.
— Я… — Он растерялся, казалось, то что он хотел сказать было совершенно не уместно, но он всё-таки закончил фразу. — Я пришёл извиниться за то, что повёл себя так.
Девушка одно мгновение смотрела на него, а за тем издала громкий всхлип. В другой ситуации его можно было бы принять за смех. На миг, юноше показалось, что сейчас она разразиться издевательским хохотом, смеясь над его нелепыми словами. Сразу последовал ещё один такой же всхлип, потом ещё один. Тадж потянулся к ней, но рука была, бесцеремонно, и грубо отбита в сторону:
— Ханна, послушай…
— Нет! — Она уже ревела. — Нет! Нет!!!
Ханна резко встала, оттолкнула от себя Таджа и с криком убежала вверх по лестнице.
«Чёрт! Чёрт! Чёрт! Чёртов кретин! Надо было успокоить её, а не нести эту чушь!» Только вот нужные слава не лезли в голову. Обругав себя, он не раздумывая бросился за ней. «Сегодня определённо хреновый день».
Тёмные лабиринты улиц выглядели не знакомо. Юноша бежал по ним, беспорядочно сворачивал, то влево, то в право и ориентировался на звуки плача своей возлюбленной. Он запыхался, но никак не мог нагнать её, всё время останавливался, и прислушивался к ночной тишине. Раны на спине саднили и Тадж снял куртку. Праздник был всё ещё в разгаре и здесь, в отдалении, от главных улиц и площадей, не было не души. Громкий плач раздался вновь, откуда-то слева и Тадж побежал на этот звук. Ему казалось, что он играет в прятки с призраком, которого никак не поймать.
«Где же она?».
Юноша завернул в проулок, из которого, как ему послышалось, раздавался плач, но никого не обнаружил, и остановился, пытаясь отдышаться. Он сильно вспотел. Звук раздался вновь, теперь уже справа и юноша, устремился туда, где, по его мнению, должна была находиться Ханна, но её снова не оказалось, там, где он ожидал.
«Нужно что-то делать. Так я её никогда не найду».
Девушка всё время перемещалась, не имея при этом цели, или конечного пункта назначения, и увлекала за собой юношу, всё дальше и дальше, от места трагедии. Хотя он уже не мог сказать этого наверняка, окончательно потерявшись среди высоких домов, в темноте. Новый звук, заставил его двигаться дальше. Тадж выбрался на более широкую улицу. Здесь было достаточно светло и он увидел, как в двадцати шагах от того места где он стоял, из проулка вынырнула какая-то тень, и быстро скрылась на другой стороне улицы. Луна на мгновение высветила синий сальвар, и блестящие в тусклом свете, вышитые золотые цветы. Тадж не зевал, и тут же бросился за ней. Он свернул раньше, в надежде перехватить её в проулках. Сменив тактику, он наконец-то смог добиться успеха. Она врезалась в него, и он схватил её крепко, не желая отпускать. Девушка ревела, и рыдала, вырывалась и пихалась в надежде высвободиться. Она била юношу руками, и пыталась пнуть ногой, но он продолжал держать её зажав в своих руках, и сжав челюсти. Не нужно было ничего говорить. Сейчас любые слова были бы лишними. Он терпел тычки и удары, слушал крики душевной боли, и дикого отчаяния. Тадж совершенно не знал, что ему делать, но смутное чувство того, что сейчас ни что не сможет помочь её горю придавало сил и терпения, и он продолжал держать возлюбленную, обняв покрепче.