Отец Игнатий облачился в фелонь и начал обедницу. Пели несколько ребят под управлением усердного Моисея (катехизатора), который, признаться, больше всех и рознил. После обедницы владыка надел эпитрахиль и омофор, сел на табурет и обратился к христианам с поучением. Темой его были начальные слова молитвы Господней: “От-че наш”. Мы постоянно должны радоваться, ибо знаем истинного Бога, нашего Небесного Отца. Что может быть выше и чище этого неоценимого счастья? Но будет ли наша радость совершенна, если в ней не примут участия наши близкие, наши братья, окружающие нас? Поэтому, благодаря Бога за себя, будем стараться и наших неведущих братьев просвещать истинным светом, чтобы и они приняли участие в нашей вечной радости. Это долг наш, долг любви и благодарности. — Христиане все сидели на полу, чинно сложив руки на коленях и наклонив голову. Большинство было из соседней деревни Вата, городские разъехались по разным промыслам: время было горячее для рыболовов. Зато ребята были очевидно все в наличности, целый угол был занят ими. Владыка после проповеди и обратился к этому углу, и начал их испытывать в знании молитвы “Отче наш”. Задача была не особенно легкая, так как ребята ужасно стеснялись невиданного ими иностранца и старательно отодвигались в задние ряды. Впрочем, некоторые выходили и довольно порядочно читали молитву. По этому поводу преосвященный долго беседовал о долге родителей воспитывать своих детей в вере и страхе Божием, об ангелах-хранителях и пр. От чтения молитв естественный переход к пению. Владыка похвалил Моисея за старание, но все-таки сказал, что можно петь и еще лучше. Чтобы научиться так петь, надо купить фисгармонию для спевок. Тут же решили и это дело: фисгармония стоит 20 иен, 15 жертвует преосвященный, а остальное должны доложить уже сами христиане. Это, конечно, было принято очень охотно. Бог даст, на следующий раз мы услышим совсем хорошее пение. Далее приступили к просмотру здешней метрики. Всего крещений было здесь 206 (за все время существования церкви); но из них 145 человек умерло или переселилось куда-нибудь в другое место, 10 человек ослабело и к церкви уже не имеют отношения, 7 — неизвестно где и в каком состоянии. Теперь в самом городе, не считая деревни, 62 человека, вместе с пришедшими сюда из других церквей. — Церковь эта прежде была очень состоятельная; по рассказам, на один “симбокук-вай” о Рождестве тратили по 50 и более рублей. Тогда был построен и молитвенный дом. Но общее обеднение распространилось и на христиан: многие из них тоже разорились, многие переселились в другое место. Прежнего достатка в церкви нет. А это, в свою очередь, не могло не отразиться и на церковной жизни, в ней нет той живости, как прежде. На вопрос “Есть ли “симбокуквай?” нам конфузливо отвечали, что нет. А причина самая простая: тратить на угощение по 50 иен теперь уже никто не в состоянии, а устраивать по-бедному стыдно. Преосвященный по этому поводу говорил о том, как нужно христианам собираться и для чего: не угощение должно быть целью, а взаимное назидание, чисто церковная, братская любовь. Поэтому такие собрания нужно устраивать как можно проще, чтобы богатому нечем было кичиться перед бедным, а этому стыдиться перед богатым. В наших церквах есть прямо даже правило не тратить на симбокуквай больше известной, очень ограниченной суммы, иногда всего несколько иен; притом на угощение расходуется не хозяин дома, где бывает собрание, а сами же гости. Это нужно соблюдать и здесь. Тогда из-за бедности не будет повода лишаться этих весьма полезных для оживления церковной жизни собраний. — Беседа эта прошла далеко за полдень, потом мы пошли со священником в свою гостиницу обедать, а христиане разошлись по домам.
Остаток дня прошел в посещении христианских домов. К сожалению, как я уже говорил, очень многих христиан не было дома: разъехались по рыбным промыслам, кто на Курильские острова, кто куда. Мы посетили только 14—15 домов. Между прочим, были у одного адвоката Филиппа Егуци, давнишнего знакомого Владыки. Это было еще в самые первые времена японского христианства. Преосв. Николай только что поселился в Токио, не был еще и епископом. Тогда Филипп был учеником в катехизаторской школе, в которой преподавателем и был один Владыка, других миссионеров тогда еще не было. Часов с восьми начинались в школе уроки и шли, с небольшим перерывом около полудня, едва не до вечера. Вечером же, когда стемнеет, Владыка отправлялся на катехизацию, куда-нибудь на другой конец города, где нанимался или просто кем-нибудь уступался дом для этой цели. Там собирались желающие слушать учение, Владыка им и проповедовал, обычно следуя порядку Символа Веры (по “Зеркалу Православия” св. Димитрия Ростовского). Народ был, по большей части, небогатый, занятой, поэтому могли собираться только после своих дневных занятий поздно вечером. Путешествие ночью по пустырям, которыми изобиловало тогда Токио (только что упразднено было сегунство, многочисленные дворцы “даймео” были откуплены правительством и снесены), да еще для иностранца было далеко не безопасно. Вот ученики катехизаторской школы и решили приставить к епископу своего рода стражу, которая бы сопровождала его в ночных путешествиях. Таким стражником, как наиболее сильный, и назначен был наш Филипп. Сам он впоследствии катехизатором, кажется, не был, и если был, то недолго; теперь он адвокат. Между прочим, японские адвокаты отнюдь не скрывают своей принадлежности к христианству, равно как и доктора (по крайней мере, некоторые), и это не только не препятствует их занятию, но даже доставляет больше практики; народ привык ожидать от христиан больше честности, добросовестности, чем от своего брата, язычников. Репутация очень хорошая, дай только Бог, чтобы от этого пришли к сознанию истины самого нашего учения.