Давно они облюбовали это местечко, ой, давно! Как только подросли, и родители стали разрешать мальчуганам выбирать место для игр по своему усмотрению. Старый валун услышал немало секретов, не предназначенных для посторонних ушей. Камень никому ничего не расскажет, дуб – тоже. На них можно положиться. Да и друг на друга тоже. Арджан с Далматом это знали. Ни один из них товарища не предаст…
Вот только время наивных детских мечтаний ушло безвозвратно. Жизнь переломилась: на смену прежней нудноватой, но спокойной размеренности пришло неуютное беспокойство. Чем заниматься? Как жить дальше? Ответы на эти непростые вопросы не могли найти люди куда более опытные, чем вчерашние школьники.
– И всё-таки нужно учиться дальше, – в который раз высказался Далмат.
– Где? – лениво осведомился Арджан.
– Ай! – недовольно всплеснул руками Папакристи. – Можно подумать, на нашей Приштине и Косово свет клином сошёлся. Уехать за границу, и дело с концом!
– Ну да, нас же там ждут… С утра до ночи переживают: где эти два талантливых албанских парня? Жильё выстудилось, еда засохла, профессора университетов все глаза повыплакали. Не смеши меня! Чтобы уехать за границу, нужно деньги иметь.
– Бардхил уехал… – возразил Далмат.
– И что он там делает? Улицы подметает. Можно подумать, в Приштине мусора нет…
– Может, в столицу уехать? – неуверенно предположил Папакристи. Немного помолчал и добавил: – В Белград.
– К сербам? – удивился Арджан. – Тебе что жить надоело? Здесь не знаем, как от них сдыхаться, а ты готов голову в их ярмо засунуть? Лучше уж сразу удавиться!
– Да чем тебя вечно сербы не устраивают? – буркнул Далмат. – Люди, как люди.
– Ага! И отмутузили они тебя, когда ты попробовал за Волгицей приударить, вполне по-людски. Или забыл уже?
– Нашёл, что вспоминать! – щёки Папакристи окрасил густой румянец стыда. – Ну, отлупили меня пацаны за то, что на их улицу ходить повадился, и что с того? В этом-то зачем какой-то особый смысл искать?
– Добрый ты… – неодобрительно протянул Арджан. – Всем всё готов простить. Только сдаётся мне, что не будь ты албанцем, могло по-другому обернуться.
– А-а… – махнул рукой Далмат, но больше спорить не стал.
И Арджану говорить не хотелось – очень уж хорошо было вокруг. Природа жила своей извечной жизнью, её не интересовали человеческие заботы и проблемы. В голове Хайдараги мелькнуло: «Да провались всё пропадом! Потом определимся. Не сегодня судьба решается и не завтра…»
Как же он ошибался! Впрочем, чему удивляться? Жизнь никогда не предупреждает: «Готовься, этот миг имеет для тебя особое значение!» Только время способно всё расставить по местам…
– Э-э-э! – донеслось издали.
– Что там? – равнодушно осведомился Арджан. Нагретый солнцем камень приятно грел спину, шевелиться было лень.
– Фатмир бежит. Сын тётки Генты, – сообщил привставший Далмат и предположил: – Наверное, ты матери понадобился.
– Перебьётся… Только из дому выйдешь, уже квохтать начинает.
– Предположим, из дому ты ещё вчера ушёл, – педантично уточнил Папакристи и укорил друга: – Говорил я тебе утром: давай заглянем, вдруг что нужно.
– Да что ей может понадобиться? – разозлился Хайдарага. – Наверняка опять какую-нибудь ерунду придумала…
– Арджан! Эй, Арджан! – издалека закричал подбегающий к ним мальчишка. – Быстро иди домой!
– Зачем? – осведомился Далмат, поскольку друг его только невнятно что-то пробормотал.
– Дядька к нему приехал, – пояснил, почёсывая вечно разбитые коленки, Фатмир и вприпрыжку помчался прочь.
– Какой такой дядька? – спросил Папакристи.
– Не знаю… – озадаченно почесал в затылке Арджан. Встретил взгляд друга и пояснил: – Правда, не знаю. Был у матери младший брат, но о нём с восемьдесят первого года ни слуху ни духу. Тогда его вроде бы посадили.
– За что?!
– Не знаю. Кажись, украл что-то. Да я его и не видал никогда…
Лукавил Арджан. Несколько лет назад он случайно подслушал разговор своей матери и приехавшей к ней подруги – остроносой, суетливой тётки, одетой в длинное неопрятное платье. Как её звали и откуда она приехала, Хайдарага не помнил, да и не старался запомнить.
– А как у Эрвина дела? – между делом осведомилась приезжая.
– Не знаю… – потупилась мать. – Ни одной весточки от него не было…