Свободная рука отставляет пустой стакан на диванную подушку, судорожно расстёгивает звякнувший ремень на штанах. Харви ебанулся. На всю голову ебанулся, это совершенно точно.
На нём только домашние джинсы и пиджак из его запасного костюма, в котором сегодня ходил Майк. Пиджак натянут на голое тело, расстёгнут и пахнет им, ими обоими. Долбаная одержимость, навязчивая идея заволакивает опьяненный мозг, как ядовитая плёнка.
Ремень расстёгивается быстро, вжикает ширинка, и Харви опирается спиной о диванную спинку, разводя в стороны молнию. Он прикрывает глаза и облизывает губы, слушая недоуменное молчание в трубке.
- “Законы Мёрфи для юристов”, - выдыхает он. - Читал?
Харви успевает глубоко вдохнуть в себя воздух через ворот пиджака, прежде чем Майки тихо отвечает:
- Да.
Запах Майки в нём, такой яркий, что, кажется, его можно ощутить на языке. Харви сглатывает и обхватывает член рукой, то ли пытаясь остановить всю эту хренотень, то ли наоборот - усугубляя всё до полной задницы. Росс уже наверняка проснулся. Затаился на той стороне провода, как зверёныш, ни черта не понимающий. Либо давно всё понявший. Пацан совсем не тупой, это было ясно сразу.
- Цитируй, - жёстко говорит Харви, вцепившись в свой член через бельё.
Твою мать.
Темнота под закрытыми веками наворачивает по кругу. Наполовину пустая бутылка Чиваса осталась на барной стойке.
- Харви… - севшим голосом произносит Росс и, кажется, тоже сухо сглатывает. От этого голоса голову заволакивает густым туманом.
- Цитируй, - рычит Харви. Он давится ударами сердца, которые откровенно мешают дышать.
И рука начинает медленно двигаться на члене вместе с долбаным голосом Майки, который слегка прерывается и время от времени запинается.
- “Ничто не бывает таким простым, как кажется в начале…” - шепчет он и замолкает.
Харви старательно контролирует своё дыхание, стискивает зубы, шире расставляя ноги. Член напряжён, всё настолько хуёво, что подумать страшно. Ткань только раздражает.
- Дальше.
Пауза в трубке очень короткая. Майки словно решается на что-то.
- “Из всех возможных неприятностей произойдёт именно та, которая принесёт больше всего проблем”, - произносит он. Харви облизывает пересохшие губы, запрокидывая голову, утопая в долбаном запахе долбаного Росса, пропитавшего собой каждую его нервную клетку, каждый кусок его мяса. - “Любое дело занимает больше времени, чем вы думали”.
Он представляет себе лицо Майка, уставшее после долгого рабочего дня, слегка прикрытые невыспавшиеся глаза и растрёпанную голову на подушке. Он представляет себе, как Майк расстёгивает рубашку, когда приходит домой.
- “Когда дела пущены на самотёк… - голос на секунду прерывается, - они имеют тенденцию развиваться от плохого к худшему”.
Он представляет, как Майк разувается и босиком идёт на кухню, чтобы забросить в микроволновку бич-пакет из холодильника.
Харви закусывает нижнюю губу и беззвучно стонет, отодвигая плоскую резинку своих Кельвин-Кляинов, обхватывая горячий и твёрдый член всей ладонью, кожа к коже, чувствуя влажную ткань рукой.
Майки говорит и говорит, голос слегка искажённый динамиком, а Харви сходит с ума, отдрачивая себе, как старшеклассник, запершийся в своей комнате и уединившийся с плакатом молодой Бритни Спирс.
У него в ушах шумит, а кожа лица горит, будто кто-то натирал её наждачной бумагой.
В “Школе адвокатуры” Гаррис ни слова не написал о том, что делать, когда ты обнаруживаешь себя с судорожно движущейся рукой в штанах, горящий от желания спустить поскорее, слушая голос своего ассистента. Бесполезные книги, бесполезные знания.
Ебануться можно.
- Не затыкайся, - хрипло рычит он, не в состоянии скрыть своей задыхающейся интонации и слышит, как Майки шумно выдыхает в трубку. Если до этого у него были какие-то сомнения, то сейчас они наверняка развеялись, как сраная дымка. - Майки, не затыкайся.
- “После того как дела перешли от плохого к худшему…”
Он не простит себе того, что творит.
У Харви Спектера нет слабостей, ни одной слабости, кроме той, которая сейчас шепчет ему в ухо какую-то адвокатскую чушь, и от его голоса всё сильнее заворачивается в животе жёсткая пружина, заставляя тело крупно вздрагивать и ускорять движения руки. Харви скалит стиснутые зубы и жмурит глаза.
- “…весь цикл повторится сначала”.
- Быстрее, - слышит он собственный голос и сдавленно матерится - не получается контролировать, что несёт.
Майки дышит в трубку, от этого дыхания кожа на загривке покрывается горячими мурашками, а спина выгибается. Харви краем сознания боится ляпнуть что-то ещё, что-то, что окончательно уничтожит его в глазах чёртова Росса, поэтому стискивает боковыми зубами край ворота пиджака и едва удерживает себя в руках, чтобы не застонать в голос от приближающегося оргазма, а хочется так, что горло дерёт.
- Харви… - шепчет искажённый динамиком голос.
- Не замолкай, твою мать, - давит из себя он.
Образы сменяют один другой со скоростью света, Харви останавливается на том, где Майк стоит перед ним на коленях, а он зарывается руками в его торчащие волосы и толкается бёдрами в открытый и влажный рот. В мыслях Харви Майк сдавленно стонет и впивается пальцами в его бёдра, разводя их шире, и именно от этой картинки его скручивает в таком спазме, что дугой выгибается спина. Он спускает, то ли зарычав, то ли коротко застонав сквозь зубы в ткань пиджака, наполняющего рот запахом Майка.
- “Природа всегда на стороне скрытого порока”, - произносит дрожащий голос, и Харви чувствует, как сперма брызгает на его голый живот, едва не доставая до шеи.
Сердце шарашит в груди, и в ушах натужно гудит.
Он вслушивается в последние сладкие спазмы, проходящие по позвоночнику и отдающиеся в пояснице. Господи. Какого чёрта здесь происходит. Огни ночного города слепят воспалённые глаза и всё ещё слегка раскачиваются из стороны в сторону.
- Харви? - негромко зовёт Майк.
Харви закрывает глаза и едва сдерживается, чтобы не выматериться. С силой прикладывается головой о диванную спинку. Влажная прядь волос падает на лоб, телефон так сильно нагрелся, что печёт ухо.
Тишина и на той стороне трубки, и на этой. Наконец Росс говорит:
- Я… могу приехать?
Что-то внутри болезненно тянет, теряясь в пустой послеоргазменной неге. Нет. Конечно, блядь, ты не можешь приехать. Ты что, совсем не понимаешь, какой это всё чёртов бред?
Харви ничего не говорит. У него еле получается разжать онемевшие пальцы и сбросить звонок, на секунду ослепнув от вспыхнувшего именем Майка экрана. Мобильный падает около пустого стакана, а рука прижимается к лицу и с силой трёт, надавливая на глаза, зарываясь в волосы.
- Блядь, - выдыхает Харви. - Блядь!
Стакан с парой капель виски на дне летит с диванных подушек на пол, разбиваясь на мелкие осколки. Подрагивающие мышцы и голос Майки в сознании. Он минут десять сидит вот так, с расстёгнутой ширинкой и остывающей спермой на животе, прежде чем протягивает руку и быстро набирает сообщение.
“Пентхаус, комната 729. Скажешь консьержу, что к мистеру Спектеру. Адрес ты знаешь”.
Ответ приходит через восемнадцать секунд.
Майк пишет: “Ок”.
Харви выдыхает и на какое-то время застывает. Переводит взгляд на распятый в огнях Нью-Йорк, а в следующее мгновение телефон разлетается на куски, мешаясь с осколками битого стекла.
У Харви Спектера всегда есть дела поважнее дурацкого ребячества.
Он стирает рукавом пиджака сперму со своего живота, медленно поднимается, идёт к входной двери и отпирает замок. Он думает, какой же Луис блядский кретин.
И думает: но мы выиграем это дело.