— Здравствуй, Боря, — сказала она ровным голосом. — Концерт закончился?
Впрочем, можно было и не спрашивать: она услышала вдали заливистый Димин смех — он кому-то оживленно что-то рассказывал.
— Да, кончился недавно, полный аншлаг был, — подтвердил Борис. — Дать Димке трубку?
— Борь, погоди, — остановила его Люська, собираясь с духом. — Я звоню, потому что… Юрий Васильевич умер.
В телефоне повисла тягостная пауза.
— Как ты сказала? — переспросил Бушман в замешательстве.
— Азимов умер, Боря, — повторила она, и ее вдруг затрясло. — Как сказать Диме? Я не знаю… Я боюсь…
— Когда это случилось? — задушенным голосом уточнил Борис.
— С час назад. Инфаркт. Я вызвала «скорую», его увезли в больницу, но так и не смогли реанимировать…
Еще помолчали. Наконец Люська решилась:
— Ну ладно, передай ему телефон… Надо все-таки сказать.
Мучительно потянулись секунды — сколько их было? Две, три, пять? Затем она услышала в трубке веселый Димин голос.
— Да, Люсь, привет! Я как раз собирался тебе звонить…
— Дима, Азимов умер, — сразу же выпалила Люська. И снова ее оглушило ледяным молчанием. Она ровным голосом повторила те же подробности: сердце… «скорая»… больница… Дима все еще молчал.
— Ты слышишь меня? — испугалась Люська. Ей почудилось, что Дима, чего доброго, мог от волнения потерять сознание, или еще что-нибудь похуже.
— Да, — отозвался он тихо. — Я… вылетаю первым же самолетом.
Заснуть в ту ночь Люське так и не удалось.
Телефон Азимова разрывался от звонков. Она не отвечала. Да и что она могла сказать? Только два варианта: «Нет, это не Юрий Васильевич, он умер» или «Да, это правда». В конце концов она вовсе отключила звук мобильного, но уснуть по-прежнему не получалось. Она вдруг начала дико мерзнуть. Встала, проверила батареи — горячие… Однако ее колотило, как в ознобе. Люська достала из шкафа второе теплое одеяло, накинула поверх своего. Но руки и ноги ее по-прежнему были холодны, как лед. Разыскав в одном из ящиков шерстяные носки, Люська натянула их и снова нырнула в постель, пытаясь согреть пространство под одеялом своим дыханием.
Пустота в голове не рассеивалась, она по-прежнему не могла связно размышлять о смерти продюсера. Сердце словно тоже застыло, Люська даже заплакать не могла, хотя всегда искренне считала себя ревой.
Промаявшись до тех пор, пока в окно робко не начали пробиваться предвестники зари, Люська сдалась. Она пошла в кухню и принялась варить себе кофе. В ее положении, конечно, не стоило злоупотреблять этим напитком, но отказать себе в удовольствии выпить чашечку хорошего кофе раз в день она так и не смогла.
Стоя у окна с обжигающей чашкой в руках, она смотрела на простирающийся перед ней московский пейзаж. Над крышами многоэтажек полыхало рассветное зарево, неожиданно яркое для февраля. Люська отхлебывала ароматный напиток и все смотрела, смотрела, смотрела на эту картину…
Внезапно резкий звонок в дверь разорвал абсолютную тишину этого утра. Люська вздрогнула, и кофе выплеснулся из чашки прямо ей на пижаму — хорошо еще, что сама не обожглась…
«Наверное, Дима прилетел!» — подумала она и понеслась открывать.
За дверью обнаружился здоровенный бугай двухметрового роста, с бычьей шеей, коротко стриженый и суровый, типичный «браток».
— Ключи давай, — рявкнул он, не утруждая себя приветствием.
— Какие ключи? — ошеломленно переспросила Люська, невольно отступая под его напором. На секунду ей даже показалось, что это ограбление.
— Дуру-то из себя не строй, — отозвался тот, — ключи от квартиры!
— Где деньги лежат? — уточнила Люська. Конечно, время для шуток было неподходящим, и детина явно не оценил ее юмора. Возможно, он даже не понял, что это — цитата из классики отечественной литературы. Но фраза эта вырвалась у нее машинально, вероятно, как средство самозащиты.
Лицо незваного гостя побагровело, даже уши налились ярко-малиновым цветом.
— А ты какого хрена деньги в чужом кармане считаешь? — заорал он. — Тебя это касается, стерва? Ты-то тут при чем?
— Игорь, Игорь!.. — послышалось сверху. Люська перевела взгляд туда и увидела, что по лестнице торопливо спускается Светлана Азимова.
— Прекрати, — сказала она предостерегающе, обращаясь к этому самому бугаю. — Людмила не домработница, она — невеста Димы Ангела. Здравствуйте, Люда, — повернулась она к Люське, молча наблюдающей за происходящим. — Вы не обижайтесь на Игоря… Это мой старший брат, — добавила она.