У меня на спине осколком только царапнуло хорошо, так что ничего серьезного. Но ужасно гудела и болела голова. Наверное, контузило. Света сидела в углу и молчала, Сергеич дрых без задних ног. Взрывы и гул самолетов уже прекратился и мне нужно было в военкомат. Поэтому решительно встал и вышел из подвала. Но первые три шага по ступенькам вверх дались с трудом, так как закружилась голова. Но потом все прошло. Светка пошла за мной. Я вышел из ворот, а точнее перелез через груду метала, что когда-то юыли ими. Машина Сергеича валялась покореженной и отброшенной взрывом во дворе дома напротив. Под машиной выглядывали щепки и доски, и сочилась кровь. Видимо, машина упала на собачью конуру, в которой несчастное, испуганное взрывами и воем самолетов, животное забилось в самый дальний угол. Чуть дальше лежала женщина, а из под нее торчали две худые детские ножки. Подбежал к ним, перевернул женщину, под ней лежала девочка лет пяти. Обе были мертвы: женщина от осколка, который раздробил ей затылок, а девочка внешне была цела, видимо задохнулась под тяжестью тела мамы. Я повернулся и, как во сне, поплелся назад. Из подвала тем временем вылезла Света и Сергеич. Девушка сидела возле дымящейся воронки, что час назад была домом, где она выросла, и рыдала.
– – Вова, не бросай меня! – прокричала Света, – мне же некуда больше идти! У меня больше никого не осталось! Я буду делать все, что скажешь, только забери меня с собой!! Я буду тебе стирать, готовить, и все остальное, что захочешь, только не оставляй меня здесь!!!!
Девушка бурно разрыдалась. Я подошел к ней и обнял, а та доверчиво уткнулась личиком мне в грудь и сотрясалась от приступов рыданий. Гладил ее по голове и, как мог, старался успокоить, говорил, что не брошу. Наконец отстранил девчонку от своей груди и, взяв нежно указательным и большим пальцем левой руки за подбородок, правой рукой достал платок и начал вытирать слезы на девичьем чумазом лице. Когда Света успокоилась, взял ее крепко за руку, и повел в военкомат. Нам навстречу ехали машины скорой помощи и пожарных. Казалось, что все это не со мной, это съемки какого-то боевика или фильма про войну.
Шли молча. Я весь грязный и в копоти, камуфляж на спине разорван, берет потерял. То там, то здесь полыхали пожарища и густой черный дым уносился в небо. С ревом мимо проносились пожарные машины и «неотложки». Бегали с криками люди, разбирая завалы и пытаясь тушить бушующий огонь. Из под груд камней раздавались крики о помощи. В неистовом пламени пожаров тоже орали люди, погребенные обломками своих жилищ еще и зажариваемые заживо. На улице Багрия из воронки бил фонтан воды из перебитого водопровода.
Вот мы и добрались до нужного места. Здание почти не пострадало. На середине дороги, что вела на Матроса Кошки, зияла большая воронка. А в окнах не осталось ни одного целого стекла. Ворота, стена и забор были испещреныдырами от осколков. Одну створку ворот сорвало с петель и перекинуло через весь двор аж в спортгородок. Одна огневая точка была почти полностью засыпана землей и кусками асфальта. Из нее выглядывала чья-то спина в камуфляже – все остальное было погребено. Прямо во дворе перевязывали раненных и складывали убитых. Погибших оказалось пять человек. Среди них был и тот мужик, что обещал любого двадцатилетнего в бараний рог скрутить и наша уборщица. Во дворе наткнулся на Ямпринцеву.
– – Живой! А нам тут передали, что машину с командой татары взорвали. – сказала она.
– – Не дождешься, Лександровна, такие как я, и в воде не тонут, сама знаешь почему…
– – Ну ладно, Владимир Анатольевич, помогите мне отвести раненного в машину. – отрезала она, и оценивающе оглядела Свету с ног до головы, а потом с омерзением меня. – И вижу, вы зря времени не теряли, даже и девушку подцепить успели. Тут люди погибают, а он…
Светку отвел к врачам, чтобы осмотрели и дали успокоительного, а сам взял раненого мужика лет тридцать, водиночку потащил его к машине скорой помощи, которая только что подъехала к воронке. А старлейша стала оказывать помощь другим. Ее глаза расширялись иногда, когда видела раны и кроввь. Тем не менее, девушка стойко держалась.
Вообще Оксана была девчонкой симпатичной. И признаюсь, к ней дышал не ровно. Но из-за того, что она была дочечкой богатых родителей, а я всего лишь прапорщик, которому волей судьбы удалось выбиться в люди, не мог предпринять какие-либо шаги по сближению. Да и офицерша эта была немного того, с причудами. Но, как говорится, любовь зла, а козлы, точнее – козлихи этим пользуются. Мы часто с ней разговаривали на повышенных тонах. Ямпринцева обещала мне неприятности, амне ничего не оставалось как мысленно обещать ее подставить при удобном же случае. Но обычно все этим и заканчивалось. Но все равно оставался тайным воздыхателем. Видать такова моя планида. Мысленно ревновал к любому мужику, который приходил к ней на прием. Потому что Оксана занималась учетом офицеров запаса в мирное время. И ненавидел себя за свою нерешительность.
Пока остальные возились с раненными, сходил и доложился шефу о прибытии. Сразу же получил задачу – раздобыть бензин и солярку. Ситуация была настолько напряженной, что шеф (а он всегда отличался законопослушностью и осторожностью) при постановке задачи специально подметил, что в средствах и способах меня не ограничивает, а лимитирует только во времени. Уже сразу знал, куда мы пойдем – чуть ниже военкомата была частная заправка, которая чудом уцелела при бомбежке. Выскочив во двор и, взяв пару бойцов из аппарата усиления с автоматами, направился туда. На АЗС уже вовсю хозяйничали мародеры. Но увидев нас, они поспешили ретироваться. Пару раз стрельнули им вдогонку, но не попали. Отправил одного из солдат в военкомат, а сам зашел в магазинчик, что был совмещен с операторской. Растащить продукты и запчасти для машин еще не успели, но выручка в кассе уже отсутствовала. Взяв с полки банку «Живчика», удобно расположился в операторском кресле.
Минут через пять подъехал БТР с вэвэшниками. Ими командовал старлей небольшого роста, но широкий в плечах. Их сюда направили для охраны.С ним очень быстро договорился, что заправляем его бэтээр под завязку, даем продуктов, а они будут охранять заправку пока не заправятся все военкоматовские машины.
Одна за одной проезжали машины заполненные людьми. И где-то через час после окончания бомбежки, народ опять повалил из города нескончаемым потоком. Вроде и эвакуация была, но не все, видимо уехали. Вэвэшники, которые стояли на выездах из города не справлялись с этим потоком людей. Потому что нужно было проверить у каждого документы и завернуть всех, кто имеет воинскую обязанность обратно в город. Начались стихийные бунты, но ребята из внутренних войск быстро наводили порядок среди обезумевшей толпы людей и машин с помощью нескольких очередей в воздух из пулеметов БТРов. А особо крикливых утихомиривали дубинками. И толпа повалила обратно. Но уйдя из зоны видимости постов некоторые смельчаки пробирались горными тропами, где иногда становились добычей татарских банд и мародеров.
Из Керченского полуострова устремился поток войск, которые перебрасывались по Азовскому морю из Донбасса. На этих трассах начала особенно зверствовала авиация натовцев. В степи догорали остатки техники, то тут, то там появились свежие холмики могил. Несмотря на сопротивление штатных ПВО механизированных частей, потери от воздушных налетов были очень большими.
Две недели американцы бомбили Севастополь и скопления войск в прибрежной зоне. Президент России Владимир Путин призвал общественность своей страны оказать помощь славянским братьям. А также защитить граждан федерации, которые проживают в Украине. Тем более, что америкосы умудрились отбомбиться по объектам ЧФ в Крыму. На 15-ый день бомбежек Российская федерация вручила ультиматум США и другим членам альянса. В нем говорилось, мол если те не прекратят варварскую бомбардировку украинских городов, где проживают граждане РФ, то российская армия вступит в войну на стороне Украины. Ультиматум остался без внимания. А западные СМИ начали поливать грязью Путина, что типа он хочет ввести тоталитарный промосковский режим в Незалежной. Обвиняли его в «имперских замашках». Части Черноморского флота были подняты по тревоге.