Размышляя таким образом, Бритвина порылась в сумочке: ключи от своей квартиры, булавки для волос, заколка, складной маникюрный набор — вот и все содержимое. Выбора не было. Вероника решила действовать всем, что имелось под рукой.
Булавка провалилась внутрь замка. Заколка согнулась. Складной маникюрный набор никак не открывался. Наконец Веронике удалось достать из него ножнички, самозатачивающиеся, привезенные ею из Италии, Вероника вставила их в замочную скважину, что-то зацепила там…
Раздался щелчок. Дверь открылась.
«Господи, — ужаснулась Вероника, — неужели я взломала дверь?»
Но следующая, более ужасная мысль поразила ее: «А что, если там кто-нибудь есть?»
На ее счастье, в квартире никого не было. Осторожно ступая, Бритвина прошла по коридору, зашла в комнату…
Здесь царил беспорядок. Журнальный столик и диван были завалены порнографическими журналами… В углу, прямо на полу, высилась груда видеокассет, судя по картинкам на коробках, — порнофильмы.
Вдруг зазвонил телефон.
Сдерживая страх, Вероника сняла трубку, задышала в нее, как дышат пьяные мужики: отрывисто, хрипло, по крайней мере так, как ей казалось, они должны были дышать.
— Артур, ты чем там занимаешься? — послышался мужской насмешливый, низкий голос.
Вероника продолжала дышать
— А? Я догадываюсь чем. — На том конце телефонного провода захохотали.
Вероника взяла в руки несколько фотографий, лежащих на столе, и поднесла к трубке, шурша ими.
— Давай там заканчивай и подъезжай. Есть новый товар.
Вероника бросила фотографии на пол.
— Давай побыстрее, у меня новости для тебя есть, десять минут тебе на дорогу, машину можешь не брать…
Вероника положила трубку. Она продолжала перебирать фотографии, вдруг ее руки дрогнули: она увидела свою Соню. Она была запечатлена на этом самом диване, у которого сейчас стояла Вероника. На лице дочери застыл испуг…
Вероника, забыв обо всех мерах предосторожности, опустилась на диван и зарыдала.
Новый телефонный звонок заставил ее вскочить. Вероника не стала снимать трубку, снова возникшее чувство опасности подсказывало ей, что нужно как можно быстрее отсюда уходить. Вероника засунула фотографию в сумочку и бросилась к двери.
Телефон продолжал звонить.
Вероника выбежала из квартиры в тот момент, когда в подъезде хлопнула дверь.
«Быстрей вверх!» — скомандовала она сама себе, на цыпочках поднимаясь этажом выше.
Это был он. Вероника уже знала, что зовут его Артур, что он извращенец и что именно он причина пропажи ее Сони.
«Ждать, затаиться и ждать, — решила Вероника, — сейчас он снимет трубку…»
Артур действительно снял трубку:
— Слушаю.
— Ты чего, увлекся? На звонки не отвечаешь, — послышалось на том конце телефонного провода.
— Мотя, я только что вошел.
— Не гони волну, я тебе звонил пять минут назад…
— Я только что вошел, — повторил Артур. И выругался.
— Возможно, в понятие «вошел» ты вкладываешь другой смысл.
— Я говорю, только что вернулся и, кстати, обнаружил открытой дверь своей квартиры…
— Я тебе звонил, ты снимал трубку, сопел, я думал…
Антипов посмотрел на письменный стол.
— Здесь кто-то был! — завопил Артур. — Пропала фотография!
— Какая? — поинтересовался Мотя.
— Да этой девки, которую я вам отдал!
— Да небось сам затискал фотку эту, — хохотнул Мотя.
— Она тут лежала, на столе!
— Ну завалилась куда-то.
— Может, и завалилась, — чуть успокоился Антипов, заглядывая под стол.
— Но ты смотри у меня, — голос Моти стал грозным и резким, — если наведешь, то пеняй на себя. Из-под земли достану! Меня твои дела не волнуют, так что, даже если возьмут тебя с твоими малолетками, молчать как Зоя Космодемьянская, понял?
— Конечно, Мотя, конечно, — мелко закивал, словно собеседник мог его видеть, Антипов, — мы же с тобой уже об этом говорили…
Он положил трубку и сел на диван. На сердце у него было неспокойно.
От природы Лейла Ладода была черноволосой. Однако теперь, как это часто делают восточные женщины в более почтенном возрасте, она вытравила свои волосы, став блондинкой, что, против обыкновения, не прибавило ее чертам мягкости — они стали еще вульгарнее. По ее лицу можно было с легкостью прочесть всю ее биографию. Впрочем, на нем остались и следы, что называется, былой красоты, а двигалась она всегда как королева — медленно и плавно.